— Ещё две-три ходки, — сказал он. — Спасибо, что помогаешь, один я бы копыта откинул…

Матиас вдруг смутился.

— Не обижайся. У людей довольно много идиом, связанных… э… с копытными существами.

— Знаю. Лошади, пони… — Ян помедлил. — Они используются для тяжелой работы?

— Скорее использовались, — сказал Матиас. — И для передвижения.

— И для еды, — заметил Ян.

Матиас кивнул. Уточнил:

— Они неразумны. А сейчас всё больше и больше мяса выращивается искусственно.

— Я понимаю, — сказал Ян. — Мы не кони. Кони неразумны. А если честно, то мы ведь тоже не абсолютные вегетарианцы, некоторое количество животного белка нам необходимо. Насекомые, яйца, птицы… Но всё-таки… Вы так уверены, что знаете, где граница разума? Что существа, которых вы поедаете, неразумны, не осознают происходящего, не испытывают страха, боли, отчаянья?

— Блин. — Матиас присел на платформу, качнувшуюся под его весом и тут же выправившуюся. — Не знаю, Ян. Врать не стану, я не веган, не вегетарианец, но, если так ставить вопрос… конечно же, что-то осознают. Наверняка боятся и чувствуют боль. Скорее всего, всякие там рыбы и курицы глупее… в нашем понимании… но… Знаешь, по прогнозам, через двадцать лет Земля сможет полностью обеспечивать население животной пищей из чанов клонирования. И этот вопрос уйдёт. Но, кстати, встанет другой — что делать с миллионными стадами свиней, коров, птицы! В природе они не выживут. Их придётся умерщвлять или стерилизовать… та ещё проблема…

Ян кивнул. Ему показалось, что Матиас реально стыдится того, что люди едят животных.

— Я не о том сейчас, — сказал он. — Вот эти… Стиратели. Мы ведь считаем, что это потомки людей из какой-то прежней реальности, не затронутые действиями Ракс? А что, если они так далеко цивилизовались, что просто не считают нас разумными, ну как вы рыб и этих… свиней? Вот и уничтожают миры.

— Нет, не похоже, — не раздумывая, ответил Матиас. — Во-первых, их уровень развития хоть и высок, но сопоставим. Во-вторых, они ведь даже общались с нами и с Ракс. В-третьих, они не уничтожают миры полностью, лишь тормозят, отбрасывают назад. Скорее, похоже на осаживание конкурентов… но вот откуда такая политика? Изначальное человечество, по словам Ракс, было просто жестоким, упивалось насилием…

Он встал и начал разгружать платформу. Сказал:

— Может, наш специалист по агрессии что-то понял? Он уже пятый час в лаборатории… Давай работать, Ян.

— От работы кони дохнут, — блеснул Ян прочитанной в справочнике и заготовленной загодя фразой.

Матиас в изумлении глянул на него и захохотал. Они постояли несколько секунд, глядя друг на друга и смеясь. А потом принялись разгружать платформы, но временами Матиас не выдерживал и хихикал.

Горчаков шёл по коридору с Ксенией и Уолром. Вообще-то крот навязался сам, сказав, что ему безумно любопытно, что же там такого придумал Двести шесть — пять. Командир не спорил, и теперь Уолр топал за ними, периодически шумно вздыхая и сокрушённо качая головой.

Что в его поведении было естественной реакцией, что заимствованным у людей выражением эмоций, а что игрой, лицедейством? Уолру явно нравилось изображать из себя гигантского антропоморфного крота…

Хотя, если разобраться, с некоторым удивлением подумал Валентин, большая часть известных ему разумных видов, что членов Соглашения, что цивилизаций низкого уровня, как раз и есть антропоморфные существа, имеющие какие-то аналоги на Земле. Кроты-халлийцы, креветки-Ауран… а феольцы — ну их основная особь вообще похожа на людей, Валентин даже слышал про любовные связи с людьми, причём не безумные сексуальные эксперименты извращенцев и экстремалов, а именно любовные связи, длительные, крепкие и эмоциональные. Жители Соргоса — прямоходящие пони, чьи передние ноги превратились в руки. «Дети солнца» вообще удивительно похожи на людей. Кисы… ну коты и коты. Чем-то напоминают барса, чем-то гепарда — некое обобщённое кошачье. Даже водным видам разумных можно подобрать земные аналоги: акул, дельфинов, китов, моржей…

Горчаков хмыкнул. Для него, обычно наблюдавшего за чужими мирами с орбиты, сходство всегда казалось игрой разума. Человеку свойственно придумывать привычные аналоги для незнакомого.

Но… только ли в этом дело?

— Может, не стоит беспокоить? — спросила Ксения. Они остановились у дверей лаборатории. Индикатор замка мигал красным: закрыто изнутри.

— Через несколько часов нам выходить из червоточины, — сказал Горчаков. — Пусть поторопится.

Он коснулся сенсора интеркома, тот опознал командира и засветился зелёным

— Уважаемый Двести Шесть — пять, — сказал он. — Это Горчаков. Как ваши исследования?

Интерком молчал.

— Марк, озвучь мою просьбу погромче, — попросил он. И услышал из интеркома голос искина, раздающийся внутри лаборатории:

— Уважаемый Двести Шесть — пять, командир Горчаков интересуется ходом ваших исследований.

Тишина.

— Он не отвечает, — сообщил очевидное Марк из ближайшего динамика.

— Посмотри, чем он занят, — встревожился Горчаков.

— Командир, при всём уважении, вы обещали ему. И меня он просил как свободную независимую личность… — ответил Марк. Тут же быстро добавил: — Разумеется, если вы приказываете…

— Да ну его… — пробормотал командир. Ему не нравилось, что искин обрёл такую свободу воли! Но, с другой стороны… Матиас или Лев тоже бы так возразили.

Горчаков нажал на сенсор замка, и тот, мигнув, засветился зелёным. Командирский доступ — это командирский доступ. Простенькие электронные схемы, к счастью, не имеют самосознания и не спорят.

Валентин открыл дверь и вошёл.

Первое, что он увидел — прозрачный куб модулятора, в котором была выстроена какая-то сложная многоцветная схема. Детали двигались в затейливом бесконечном танце, меняя окраску и выстраиваясь в мгновенно рассыпающиеся фигуры.

Потом он увидел ноги феольца. Почему-то невольно отметил, что подошвы тапочек истёрты, давно бы пора заменить… Двести шесть — пять лежал за кубом модулятора.

И пол был залит чем-то тёмно-красным.

— Это плохо… — глупо прошептал Валентин, быстрым шагом направившись к модулятору. Он понимал, что спешить бесполезно. Он вообще не хотел этого видеть. Куда лучше уйти куда-нибудь в рубку и попросить Соколовского разобраться… В конце концов, Валентин даже готов был выйти из шлюза в червоточину…

Ксения рванулась за ним, но, к удивлению командира, всех опередил Уолр, мгновенно утративший свою меланхоличность. Он первым заглянул за прозрачный куб, в котором собирался и рассыпался состоящий из крошечных элементов графитово-черный шар.

И завопил:

— Во имя всех, за кого я живу[1]!

Горчаков отстранил Уолра. И воскликнул:

— Что это, чёрт возьми?

Да, разумеется, на полу лежал мёртвый феолец. Горло у Двести шесть — пять было перерезано, а крепко сжатый в руке нож выпачкан в крови.

Но, помимо феольца, на полу лежало ещё одно существо. Оно напоминало не то тощую восьминогую ящерицу, не то многоножку, огромную, метра полтора в длину. В диаметре существо было не больше двадцати сантиметров, его покрывала тёмно-оранжевая кожа,