Фанни попыталась вспомнить, рассказывала ли она кому-нибудь о Гизелле.

Только Себастьяну. Может, он имеет к этому какое-то отношение? Она попросила оператора на вокзале позвонить в квартиру в Вене. Ждала долго. Никто не отвечал. Поколебавшись, Фанни дала оператору рабочий номер Себастьяна в управлении. Кто-то взял трубку и сообщил, что он на месте.

– Я вас слушаю.

Его голос звучал тихо и отстранённо.

– Себастьян, это я.

– Где ты?

– В Будапеште.

– Зачем?

– Ты что-нибудь знаешь о Гизелле?

– О ком?

– Гизелле.

– Кто это?

– Женщина, которая нашла меня после поезда.

Пауза.

– Это с ней ты тогда познакомилась?

– Я нашла её, да. Она жива. Я так обрадовалась. Но, Себастьян, ей отправляют деньги. Каждый год. Много.

– Кто?

– Не знаю. Я хотела спросить, имеешь ли ты к этому какое-то отношение.

– Я?

По саркастическим ноткам в смехе Себастьяна Фанни сразу поняла, что он здесь ни при чём.

– Забудь, – сказала она. – Глупая была идея.

– Прости.

– Тогда пока.

– Постой.

– Что?

– Фанни?

– Да?

– Ты скоро вернёшься домой?

Фанни коснулась рукой груди.

– Я хочу ещё попутешествовать.

Долгое молчание.

– А я думал, ты звонишь сказать, что нашла моего брата.

– Почему ты так подумал?

– Не знаю. Неважно.

– Пока, Себастьян.

– Позвонишь ещё?

– Да. Позвоню.

– Когда?

Фанни потерла лоб.

– Позвоню.

И повесила трубку.

* * *

В тот же день Фанни прогуливалась по берегу Дуная. Летний ветер сдувал тёмные локоны Фанни с плеч. Она переживала, что приезд пробудит слишком болезненные воспоминания, однако при свете дня, более двадцати лет спустя, она больше не видела в этом месте ничего знакомого. Просто полноводная река, пересекающая весь город и через полконтинента бегущая к Чёрному морю.

Фанни разглядывала огромное здание парламента в Будапеште, его фасад в готическом стиле и огромный центральный купол. Любовалась церквями, расположенными вдоль берегов. Ей стало интересно, чем занимались люди в этих зданиях два десятилетия назад, когда евреев расстреливали под покровом ночи и сбрасывали в реку.

Она мысленно отгораживала себя от многих подробностей той ночи. Так было проще. Пока Себастьян переживал из-за каждого своего воспоминания, Фанни выстроила в голове стену, чтобы защититься от мрачных воспоминаний. В тот день она могла бы остаться по ту сторону стены, если бы, когда солнце расположилось прямо посередине неба, не села на скамейку на берегу Дуная.

Мгновение спустя появился старик с молитвенником в руках. Он подошёл к краю набережной и начал раскачиваться вперёд-назад. Фанни узнала слова молитвы. Они были на иврите.

Закончив, мужчина вытер лицо носовым платком и прошёл мимо Фанни.

– Кого вы оплакиваете? – спросила она.

Он остановился, на его лице отобразилось удивление.

– Вы знаете Кадиш?

Фанни кивнула.

– Я оплакиваю свою дочь, – ответил он.

– Когда она умерла?

– Двадцать три года назад. Они убили её прямо здесь. – Мужчина перевёл взгляд на бушующую реку. – Даже могилы нет. Одна вода.

– Мне очень жаль.

Он вгляделся в её лицо.

– Вы не из Венгрии. Я слышу акцент.

– Из Греции. Но я уже была здесь раньше. На этой реке. Ночью. Со связанными руками.

Она отвела взгляд.

– Мне повезло больше, чем вашей дочери.

Старик уставился на неё. Его глаза стали влажными от слёз. Он присел и мягко дотронулся до плеча Фанни. И заметил, что она тоже плачет.

– Барух а-Шем, – прошептал он. – Прежде я не встречал никого, кто пережил бы тот ужас. Расскажите мне. Кто вас спас?

– Не знаю, – выпалила Фанни. – Столько лет прошло, а я не знаю до сих пор. Я слышала, что это была актриса, но я её не видела. Было темно. Нас отвели в какой-то подвал. Мы жили там несколько недель.

Мужчина подался вперёд. На его лице читалось потрясение.

– Каталин Каради, – пробормотал он.

– Кто-кто?

– Та актриса. Говорят, это была она.

– Вы знали её?

– Каждый венгр её знал. Она была очень известной. А потом выступила против правительства, и они разрушили ей жизнь. Избили. Изуродовали красивое лицо. Говорят, сломали челюсть.

Ходили слухи, что она отдала «Скрещённым стрелам» свои драгоценности в обмен на еврейских детей. И теперь вы говорите мне, что всё это правда. Вы правда были одной из тех детей?

– Да! – ответила Фанни. – Где она сейчас? Пожалуйста! Мне нужно её найти!

Старик покачал головой.

– Каталин давно выжили из Венгрии. Её репутацию разрушили. Она больше не могла здесь работать.

Я где-то читал, что теперь она живёт в Нью-Йорке. У неё там свой магазин. Шляпы продают или что-то в этом роде.

У Фанни отвисла челюсть. В Нью-Йорке? У неё потекли слёзы.

– Что такое? – спросил старик.

– Ничего. Просто… Я так хотела её найти. Поблагодарить. Ещё мне нужно спросить её кое о ком, о мальчике, которого я знала и видела той ночью. Судя по всему, он работал вместе с ней.

Фанни подняла глаза на старика.

– Я думаю, что это он меня спас.

Резко дунул ветер. Старик вытер глаза платком.

– Знаете, что говорится в Талмуде о спасении жизни?

Фанни кивнула.

– Тот, кто спасает одну жизнь, спасает весь мир.

– Верно. – Он скрестил руки на груди. – Сколько вам лет?

– Тридцать восемь.

– Столько было бы моей дочери. – Он грустно улыбнулся. – Если бы она дожила.

– Простите. Вам, наверное, тяжело всё это слышать.

– Нет-нет, дорогая. Вы подарили мне больше радости, чем можете себе представить. Вы выжили. Вы одолели их. Одна спасённая жизнь. Всё равно, что целый мир был спасён вместе с вами.

Он накрыл её ладони своими.

– У вас есть дети?

– Дочь.

– Это лучшая месть, – сказал он, улыбнувшись.

Старик посмотрел на реку, потом на секунду глянул на солнце. Убрал платок и встал.

– Пойдёмте в мой офис, – предложил он. – Здесь недалеко.

– Зачем? – спросила Фанни.

– Хочу помочь вам найти то, что вы ищете.

* * *

Фанни отправилась в офис старика, располагавшийся на втором этаже ковровой фабрики. Он познакомил её со своими рабочими и показал детскую фотографию дочери. Перед уходом Фанни мужчина подошёл к шкафу, открыл сейф и положил в конверт сумму, которой хватит на авиабилет до Нью-Йорка. Я говорила вам, что в этой истории будут неожиданные повороты. Этот – как раз один из них.

Сначала Фанни отказывалась от такого великодушного подарка, но старик, улыбаясь, настоял на своём – сказал, что не зря копил деньги и что чувствует, будто помогает собственной дочери, которая погибла, так и не успев осуществить свои мечты.

Фанни обняла старика на прощание. Он прошептал слова молитвы над её головой. А потом так же шёпотом произнёс то, что заставило Фанни вздрогнуть: «Расскажи миру о том, что здесь