Дед разрешил им охотиться, ловить рыбу, заготавливать брёвна для домов, а ещё у нас от мала до велика делают игрушки, которые мы попробуем продать в лавке. Вот с этих денег дед вернёт себе затраченное, а люди не только не влезли в долги из-за летних бед, но сообща заработают и смогут быстро восстановить своё хозяйство.

— Хм, — Иван Васильевич вопросительно посмотрел на сестру.

— Интересно, — протянула она, — значит, вы всем предложили объединиться, научили делать что-то новое и организовали продажу?

Дуня чинно кивнула:

— Истинно так! И я уверена, что люди оценят нашу помощь, и вскоре к нам придут новые крестьяне, и мы вместе сумеем освоить подаренные нам земли.

— Ха! Ведь Еремею досталось болотце, — склонив голову набок, вспомнил князь и выжидающе выгнул соболиную бровь.

— Так у хорошего хозяина и болото принесёт прибыль, — засмеялась Дуня.

— Ну-ка, ну-ка, — подбодрил её Иван Васильевич.

Боярышня картинно всплеснула руками:

— На нашем болоте растет много разной ягоды. Коли её собрать, да подсушить или притомить в горшочке, приготовить пастилу или суметь заморозить, то в дальних странах можно выгодно продать её. Надо понимать: это у нас она под ногами, а у тех же басурман или на западе уже диковинка, чудо-ягода или вовсе эликсир красоты и здоровья.

Князь усмехнулся:

— Хлопотно это, да и выгодно такое, ежели в больших объёмах торговлю вести, — покачала головой внимательно слушавшая Анна. — Но я согласна, при правильном подходе на этом можно заработать.

Пока князь переглядывался с сестрой, мысленно подсчитывая прибыток на этом деле, Дуня подмигнула княжичу и взяла паузу. Она примерно представляла, что князь сейчас плюсует затраты на сбор, обработку, доставку, вычитает таможенные сборы, которые ему не надо платить самому себе и получает сумму, от которой можно отталкиваться при продаже… и она его радует.

Московское княжество тоннами продавало полынный поташ, карлук (рыбий клей), некоторые травы, а вот с ягодами не задалось и все из-за сложности их хранения. Но если их перерабатывать… Князь сделал пометочку в голове уточнить этот момент у своих хозяйственников.

— Возле нашего болота много птицы, — продолжила излагать планы на болото Дуня. Вообще-то, ни ей, ни деду, ни другим пока не было дела до него, но почему бы не прихвастнуть? Строить планы и выдавать идеи несложно, а князь впечатляется её размахом мысли, как дитя. Приятно! — Мы думаем в следующем году поставить там сторожку и собирать яйца, да понемногу стрелять птицу на мясо.

— Что ж, это подспорье, но не прибыль, — подначил Дуню князь, хотя видно было, что он одобрительно расценивал задумки по освоению болота. Со слов Дуни получалось, что болото вовсе не никчемный кусок земли, как многие злословили, а действительно награда. А то взяли моду обзывать своего князя скупердяем!

— Округ болота растет много сфагнума. Он потребен для обработки ран у воинов и женщинам… хм, ну тоже… хм, чтобы кровь впитать.

Князь удивленно хмыкнул, а вот глаза его сестры расширились, но она быстро справилась с собой и спросила:

— И что же, сухой мох открыто продавать будешь?

Дуня задумчиво почесала кончик носа. Для деревенских женщин собрать мох для своих дел не проблема, а вот горожанкам сложнее. Скорее всего высушенный мох можно купить у кочующих из дома в дом сплетниц. Они не только новости разносят и старинные предания рассказывают, но ещё выступают, как посредницы в продаже щекотливых товаров. Это мог быть заговоренный гребешок, слабительное, оберег и прочая важная женщинам ерунда.

— Мох можно сдавать в монастырскую лавку, — как вариант предложила Дуня. — А ещё возле болота можно копать землю.

— Болотную руду? — спросил князь.

— Почему бы и нет, у нас есть кузнец, и пусть из плохонького железа, но он может сделать нам разный инструмент. Но я имела в виду торф.

— Торф? Что это?

— Это особая земля, которой можно и нужно разбавлять тяжелые глинистые земли, а у нас именно такая. Торф лёгкий, и его можно присыпать сверху грядок, защищая землю от палящих лучей. Так меньше будет расти сорняков и поливать можно реже. А ещё в отваре торфа хорошо купаться тем, у кого суставы ломит и тело в прыщах.

— М-да, прямо жалко стало, что я такое полезное болото Еремейке отдал, — пошутил князь.

— Вот и получается, — Дуня склонила голову, словно бы подтверждая, что дар-то и правда наиценнейший. — Получается, что ежели голова на плечах не только для того, чтобы туда еду класть и кричать «давай ещё!», то с любой землицы можно жить. А ежели нет к этому призвания, но есть уважение к людям, то будь разумно добр к ним и они сами всё сделают для того, чтобы был доход и никогда не уйдут.

Дуня замолчала. Она не знала, с какого момента её слушал князь, когда она разговаривала с его сыном. Очень хотелось крепким словцом пройтись по тем боярам, что требовали больше воли над крестьянами, но Иван Васильевич не любил многословие и когда его в чём-то сильно убеждали. Он предпочитал услышать мысль, тщательно её обдумать и отложить, а потом вернуться к ней и вновь обдумать. Когда он принимал решение, то можно было быть уверенным, что он доведёт его до конца. У его дел не было срока давности, и это был единственный правитель в истории, который рано или поздно, но все свои начатые проекты довёл до конца.

— Ежели на поднятый вопрос смотреть твоими глазами, то всё очевидно, — наконец обронил князь. — Но очень уж однобоко ты всё рассудила и обидно для боярства. Говоря языком смердов, то ты намекаешь, что среди бояр завелись сорняки, которые надо бы выполоть.

— Наши предки когда-то проявили мужество, отвагу, разум, и их назвали боярами. Их возвысили, и они с честью продолжили свою службу, но родились новые поколения, потом ещё, и многие из героев превратились в клещей.

Анна ахнула и прикрыла ладошкой рот, но глаза её блестели от интереса.

— Эти клещи уже не обладают острым умом, редкой доблестью или какой другой пользой для княжества, но они будут всё делать для того, чтобы не появились новые герои и не сместили их. Они обманываются, считая себя венцом нашего общества, но