Я скинул плащ и предстал во всей своей красе. Нет, парадный мундир с килограммами висюлек я надевать не стал, да и не таскал я его с собой. Хватит и обычного пятнистого камка Королевкого Легиона без знаков различия и прочей мишуры.

— Пойдемте, Ваша Светлость, нас ждут! — поклонился мне ван Адингдон.

— Пойдемте, — согласился я.

Мы прошли через белокаменное фойе и подошли к черному входу в зал. Сегодня он была моей сценой.

Адингдон открыл дверь и выпустил меня к трибуне. Да, собственно, таковой и не было. А вот в зале… Он был набит битком господами офицерами.

Я обшарил глазами зал, ловя на себе их взгляды. Настороженные, кое-где враждебные, угрюмые… Аудитория была явно настроена недружелюбно. Ну что же, мне не привыкать. И не надо меня подталкивать к трибуне, адмирал, я этого не люблю!

— Здравствуйте, господа! — я включил усиление голоса так, чтобы могли расслышать все. — Я — новый генерал-губернатор Тарисо, герцог Бертелани. Вы обо мне так или иначе слышали, поэтому на этом я останавливаться не буду, кто хотел — тот узнал. Не буду вам толкать речь о родине, войне и нелегком часе испытаний — вы это и сами знаете. Оставим духоподъемное и патриотическое пустословие и перейдем сразу к делу. Задавайте вопросы. Хотя основных, как я вижу, только два. Первый от вас — можете ли вы мне доверять? Второй, мой — могу я доверять вам? Прошу!

Я жестом показал на зал рукой, предчувствуя хорошую трепку…

Глава 18

Я проснулся, рывком выдернув себя из объятий Морфея. Да, умотали меня господа офицеры вчера, умотали… Вечер вопросов и ответов затянулся часа на два. Но дело того стоило. Теперь экипаж был на моей стороне и ответ на оба вопроса — утвердительный.

Как я и предполагал, флотские навели справки о моем прошлом, «солдатский телеграф» сработал безукоризненно. Вытащили все — и о Легионе, и о моих действиях после — не хочу называть их словом «подвиги», я скромняшка — во время реставрации монархии и на фронтах войны с эльфами…

И, соответственно, посыпались вопросы. На некоторые я отвечать не стал — ответ на них либо лежал на поверхности, либо был секретен. А остальное…

В общем, расстались довольные друг другом. Теперь только осталось заслужить доверие делом. Но мне сначала надо сделать свои дела, неоконченные из-за всех этих перипетий.

Я сладко потянулся на белоснежных атласных простынях, подоткнул под ухо подушку. Подремлю еще чуток…

Ббам!!! — раздалось над гаванью.

Куда только сон делся! Я вскочил на ноги быстрее пули. Сапоги у двери? Какие, к черту, сапоги? Да и тапочки долой!

Как был, я прошлепал до двери и выскочил в коридор, вызвав визг служанки. Нельзя так резко отворачиваться, поднос чуть не уронила. Блин, нежные пошли! Ну подумаешь, из губернаторской спальни — моей, между прочим — выскочил голый мужик. Точнее, сам губернатор и не совсем голый — введенные мной в обиход боксеры-то на мне были, нечего напраслину возводить! Милого сердцу стандартного армейского синего цвета, как когда-то в родной еще советской армии.

Проскользив по хорошо отполированному паркету мимо оторопевшей служанки, закрывающей морду подносом, я кинулся на террасу, выходящую на гавань.

Нет, отсюда видно плохо! Но на этот случай у нас имеется смотровая вышка над самой крышей, откуда прекрасно видно не только гавань, но и то, что творится за ее пределами. Вперед и вверх!

Я взлетел на площадку быстрее стриго. Да, зрелище было еще то. У входа в гавань стояли три огромных корабля, родственники уже нашего «Молота», под черно-красным флагом гномов. Рядом с ними какая-то странная лоханка, не пойми что, тоже весьма приличного размера и пара каких-то суденышек размером поменьше.

Ббах! — снова пронеслось над бухтой, и один корабль окутался пороховым дымом, а от стены разлетелись камни. Вот и на малых судах подняли паруса, а затем они направились в гавань. Что за ерунда? Было видно, как с этих малых судов поспешно убегает команда, а с палубы начинает идти дым…

А гномы не совсем безнадежны, и не такие идиоты… Пустить брандеры в гавань, чтобы вызвать пожар на таких легко воспламеняющихся корабликах, деревянных и просмоленных.

Пока брандеры плыли, разгораясь все ярче, я смотрел за странными эволюциями той здоровой лайбы, которую они с собой притащили. Вот она встала у входа в гавань, прямо посреди фарватера, и… стала тонуть.

Попадись мне в руки укороченный адмирал, стал бы еще короче! Хотя молодцы, что там говорить. Теперь, пока не вытащить эту деревянную пробку из бутылки, гавань заблокирована. Теперь я понял, что за странная хрень висела на снастях и почему мачты такие странные.

Вроде гномы продумали все, пустили брандеры, закупорили гавань, постреляли от души из орудий в пределах досягаемости… Но тут что-то пошло не так.

Из дальних береговых укреплений к брандерам протянулись дымные следы, и горящие костры взорвались, не успев дойти до пристаней. Взвейтесь кострами, гномские мечты… Ударение в данном случае роли не играло.

Гномы, видимо, озадаченно чесали свои бородатые репы, но то, что произошло дальше…

Первым разнесло взрывом дальний от гавани корабль. Он просто исчез в яркой вспышке, разбрасывая горящие обломки в воздух. Вот тут гномов проняло, но еще не дошло. И тут же, секунд через пять, взорвался второй корабль, пламя с которого перекинулось на третий. Впрочем, суета на палубе и вантах ничем ему не помогла. Третий взрыв оставил на воде лишь горящие обломки и прочие непонятные предметы.

Хм, а хорошо пошло! Я довольно ухмыльнулся. Ладно, брандеры потоплены теми двумя установками, которые я притащил на Тарисо вместе с легионом, а вот остальные…

Угадайте, на скольких кораблях в этом мире стоят ракетные установки моего изобретения? То-то. И, учитывая то, что «Молот» здесь появиться не мог, то правильный ответ…

Ага, «Легионер». Мой основной опытный ракетный эсминец древнего мира. Который только что под орех разделал три гномских крейсера — так и тянуло назвать их «линкорами», но вот только эта тактика боя была здесь еще не изобретена.

Я еще пару минут полюбовался видом результатов бойни. Как я понимаю того киношного полковника, который говорил «люблю запах напалма поутру». Напалмом здесь не пахло, да и вообще до губернаторского особняка, стоящего на возвышении, мало что доходило. Но утро было определенно добрым.

— Ну что?

Я еле успел