Таннера была вовсе не внешняя политика, как я уже отмечал. По своим личным качествам и стилю мышления у него не было особых предпосылок для рассуждений по внешнеполитическим вопросам, ему было сложно своевременно занимать по ним твёрдую, а также достаточно смелую и далекоидущую позицию. Для того, чтобы принять решение, ему были необходимы неопровержимые факты. Но во внешней политике они есть далеко не всегда. Правильно решение или нет, обычно становится понятно только в будущем. На переговорах осенью 1939 года надёжных фактов не было; отсюда вытекала нерешительность как на переговорах, так и в последние недели ноября, когда было необходимо энергичное выступление в правительстве. Начало войны 30 ноября было однозначным фактом. После этого Таннер предпринимал попытки к возобновлению переговоров. Когда в конце января открылась возможность для переговоров, ситуацией не сумели воспользоваться смело и целенаправленно, путём готовности к достаточно далеко идущим уступкам, напротив, снова начали торговаться, что было ошибкой. Тогда фактом, правда, ведущим к заблуждению, было то, что военное счастье благоволило нам. В качестве смягчающего обстоятельства следовало, однако, принять во внимание то, что до начала февраля фронт держался, да и на основании высказываний военных полагали, что он будет держаться и дальше и что есть время до начала переговоров. В первой половине февраля в зарубежной прессе ходили слухи о возможном посредничестве Германии для прекращения войны между Финляндией и Советским Союзом. По этому поводу Таннер, опровергая правдивость подобных слухов, сообщил 11 февраля, что, поскольку финская армия собственными силами ведёт успешную борьбу с превосходящим противником и ожидается помощь, мы и дальше сможем отражать наступление, и поэтому Финляндии нельзя диктовать условия заключения мира.

После того как попытка установления мира в начале февраля не принесла результата, а с середины февраля события на фронте стали развиваться трагическим для нас образом и все фантазии быстро развеялись, в конце февраля Таннер уже энергично проводил линию заключения мира с русскими на предложенных ими жёстких условиях – сейчас в наличии были чёткие факты. Как лидер Социал-демократической партии и политик внутреннего толка Таннер, и по моему разумению, порой излишне учитывал колебания общественного мнения как в своей партии, так и в стране. Внешняя политика чересчур сложное дело, чтобы решения мог принимать «человек улицы». Лидеры должны смело принимать на себя ответственность и управлять общественным мнением.

Сразу в начале войны возникла мысль о формировании нового правительства. Считалось, что генеральный директор Финляндского банка Рюти будет наиболее приемлемой фигурой на пост премьер-министра. Представители различных кругов упоминали и меня как возможного кандидата в члены правительства. Если мои услуги будут востребованы, то я считал своей обязанностью войти в правительство, но только в статусе министра без портфеля.

Из моего дневника за 20.112: «Говорил по телефону с Рюти. Сказал о своём опасении, что война, раз уж она началась, будет развиваться по своим законам. Выразил мнение, что наш договор с Россией будет хуже, чем тот, что можно было подписать в Москве».

Премьер-министр Каяндер представил на пленарном заседании парламента 30 ноября сообщение об отношениях с Советским Союзом, чтобы парламент мог официально выразить своё мнение по этому вопросу. В этой связи министр иностранных дел Эркко дал подробный отчёт о ходе переговоров, а министр обороны Ниукканен сделал анализ военного положения на 30.11. После того как представители фракций выступили с короткими заявлениями, парламент одобрил действия и позицию правительства. Сразу после этого правительство Каяндера подало в отставку.

Назначение нового правительства произошло 1 декабря. Заседание c участием президента и правительства прошло в Финляндском банке, где правительство собиралось во время войны. Сразу после заседания была объявлена воздушная тревога, в связи с чем мы перешли в бомбоубежище, оборудованное в подвале банка, где нам в дальнейшем пришлось часто проводить свои заседания.

Премьер-министром назначили Рюти. Членами кабинета стали Таннер (министр иностранных дел), Сёдерьелм (министр юстиции), фон Борн (министр внутренних дел), Ниукканен (министр обороны), Пеккала (министр финансов), Ханнула (министр образования), Хейккинен (министр сельского хозяйства), Койвисто (второй министр сельского хозяйства), Саловаара (министр путей сообщения), Котилайнен (министр торговли и промышленности), Фагерхольм (министр социального обеспечения), фон Фиандт (министр национального обеспечения) и Паасикиви (министр без портфеля). Новыми были премьер Рюти и министры Пеккала, Котилайнен и Паасикиви. Остальные были членами правительства, подавшего в отставку.

На первом же заседании после назначения правительства премьер-министр Рюти изложил задачи правительства: на переднем плане было обеспечение безопасности и независимости государства. Нужно было попытаться вернуться к мирному положению, если только это было возможно при сохранении суверенитета страны. Если же не удастся прийти к соглашению, то надо было изо всех сил вести войну. Нужно было обратиться к иностранным государствам для получения материальной и военной помощи.

В комиссию по иностранным делам, помимо премьер-министра и министра иностранных дел, избрали Ниукканена, Ханнулу, Сёдерьелма и меня.

Во время заседания поступила информация, дававшая основания опасаться, что советские войска могут угрожать Аландским островам. В этой связи постановили обратиться к Швеции и предложить, чтобы она вместе с Финляндией могла оккупировать Аландские острова.

Было вполне естественным, что правительство ограничило свою деятельность делами, которые прямо или косвенно касались ведения войны и стремлений к миру, а также национального обеспечения. Всё, что не было совершенно необходимым, отложили в сторону.

Задачи и время премьер-министра Рюти были сконцентрированы, помимо общего руководства деятельностью правительства, на вопросах закупки военного имущества, а также проблемах внешней политики и устремлений к миру. Моя деятельность была направлена на внешнюю политику и достижение мира. Я практически каждый день встречался с министром иностранных дел Таннером, что позволяло держаться в курсе событий. Нередко мы собирались втроём – Рюти, Таннер и я. Мне приходилось много контактировать с генералом Вальденом, который был представителем Верховного главнокомандующего и ставки при правительстве. От него я узнавал о развитии военных событий.

Моя позиция была ясной и простой. Поскольку мы оказались вовлечены в войну, нужно было и здесь до предела довести свои усилия. А если мы не получим из-за рубежа эффективной и достаточной помощи, причём не только оружием и другим военным имуществом, но и живой силой, мы не выдержим. Если же останемся одни, то рано или поздно, по моей оценке, спустя сравнительно короткое время, проиграем войну.

Нужно было попытаться получить помощь. Однако я не верил, что мы сможем получить её в достаточном количестве.

В первую очередь, речь шла о Швеции. Когда я был послом в Стокгольме, то пришёл к заключению, что Швеция, по крайней мере, согласно господствовавшим тогда представлениям, не будет как государство оказывать нам военную