Шрифт:
Закладка:
Сейчас Гульнара могла только теоретически представить себе то, о чем говорил Вадим. Все мысли ее по-прежнему занимало другое. Главное, что Булат живой. Главное, что сохранили ногу. А со всем остальным… со всем остальным они справятся.
— Я справлюсь.
— Есть и хорошие новости. Никакие жизненно важные органы в области малого таза не пострадали.
Гуля сначала кивнула и только потом осмыслила сказанное. Жизненное важные органы — это что? Мозг, сердце, легкие. А в малом тазу…
Совершенно неожиданно и для ее состояния, и для места Гульнара вдруг залилась румянцем.
— Вадим… — беспомощно выдохнула она.
А на лице Коновалова впервые за весь разговор появилась улыбка.
— Зря ты так. При переломах ног так часто бывает, что и таз затронут. А тут все на месте, — Влад легонько толкнул ее плечом в плечо. — Все будет функционировать исправно.
— Что еще… — вести разговор на такие темы с чужим мужчиной — пусть и другом мужа, и вообще человеком с золотыми руками — было все же неловко. — Что еще у Булата… повреждено?
Вадим пожал плечами.
— Остальное по мелочи. Пара трещин в ребрах. Травмы мягких тканей.
— Что это значит? — торопливо спросила Гуля. — Какие ткани?
— Да вся левая сторона у него синяя будет — лицо, рука, бок. Куда удар пришелся. Красавец он у тебя сейчас неописуемый.
И тут Гульнару снова неожиданно накрыло. Скрежет железа, громкий звук удар, металл вминается в живую плоть…
— Все-все-все, — руки Вадима снова прижали ее к себе. — Говорю же, все нормально. До свадьбы все заживет.
— Была уже свадьба, — всхлипнула Гуля.
— Ну, к годовщине, значит. Какая там первая годовщина?
— Ситцевая, — икнула Гуля.
— Вот к ситцевой свадьбе будет как новенький, клянусь. Слушай, Гульнара…
— Да?
— А ты уже сообщила своим?
— Нет.
— Так, давай-ка, звони отцу или брату. Пусть они тебя заберут.
— Слушай, я же не чемодан, чтобы меня забирать!
Коновалов демонстративно вздохнул.
— Гуль, я очень тебя прошу. Не спорь. Я жутко устал. Звони. Когда Булат очухается, он первым делом спросит про тебя. Я должен ему сказать, что сдал тебя в надежные руки.
Может быть, Гульнара и стала бы дальше спорить. Если бы не слова Вадима: «Я жутко устал». Она коснулась губами чуть колючей щеки.
— Спасибо, золотой мой.
А потом вытащила из кармана телефон.
* * *
За Гульнарой приехал Рустам. Отец был в очередной командировке. Гульнара увидела брата и бросилась к нему. Уткнувшись носом в родное плечо, Гульнара про себя беззвучно благодарила Вадима. В том числе и за то, что он настоял на звонке родным. Это все равно ее семья. И кто ее поддержит в этой ситуации, когда Булат в больнице, если не родные?
Рус приехал на такси, поэтому именно он сейчас сидел за рулем машины Гульнары. Он спросил у Гули самый краткий минимальный отчет о состоянии Булата, а теперь делал подробный доклад о проделках Винни. И это было самое лучшее, что сейчас можно было сделать. Гульнара настраивала себя на то, что она взрослая и сильная. И что на сегодня уже наплакалась. Что хватит.
Но когда увидела их обеих на пороге отцова дома — маму и Мамму-Мию — заревела.
Потом они ревели на кухне втроем. Точнее, Гуля плакала на мамином плече, мама гладила ее по голове, а Милана сердито шмыгала носом, стуча дверцами холодильника и всевозможных шкафов. Рус слинял к Ване с Верой.
Гульнара оттерла слезы и выпрямилась. Все, теперь точно хватить плакать.
— Слушайте, а давайте, что-нибудь приготовим? Или испечем? Да, точно, давайте что-нибудь испечем!
Мамма-Мия перестала греметь шкафами.
— Гуля, ты что? Где я — и где выпечка? У меня наверняка ничего для этого нет! Впрочем…
Мама встала и начала закатывать рукава.
— Ну что ты, зря там шкафами гремела, Милаша? Давай вместе посмотрим.
* * *
Ночевать Гуля осталась в отцовом доме. Рустам и мама уехали домой, а Гульнара осталась. Она не хотела возвращаться в пустую квартиру, а Мамма-Мия ее и не отпустила никуда. Гуле приготовили постель в гостевой спальне. Перед сном к ней пришли Ваня с Верой, непривычно тихие. Молча обняли, уткнувшись теплыми носами в шею. Гульнара вспомнила слова Миланы про «противозачаточную инъекцию». Наверное, она перестала работать. Или что-то изменилось в самой Гуле. Она это отчетливо чувствовала, когда гладила две темноволосые макушки.
Уже когда Гульнара окончательно устроилась в кровати, пришло сообщение от Вадима.
Вадим Коновалов: Булат отошел от наркоза. Все штатно.
Гуля набрала ответное «Спасибо», а потом долго смотрела на сообщение Вадима. Она на несколько часов отодвинула мысли о Булате чуть вглубь, понимая, что ничем помочь она ему сейчас не может. Но теперь реальность вернулась. Ну что же. Теперь Гульнара к ней готова.
* * *
— Я не уверена, что все это Булату можно.
— Я тоже не уверена. Но, если что, отдам Вадиму. Ему точно можно.
— Он заслужил. И не только пироги.
— Точно.
Перед тем, как ехать в больницу, Гуля заехала домой. Ей надо было переодеться. Пакет с выпечкой, укутанный в полотенца, остался на заднем сиденье машины.
* * *
Вадим сегодня выглядел лучше, чем вчера. Зато был не таким милым.
— Что бы у тебя там ни было, Булату это нельзя.
— Значит, это тебе, — Гульнара протянул пакет. Вадим заглянул туда, потянул носом, присвистнул.
— Ему точно нельзя, а вот мне и всей смене — в самый раз. Ну, пойдем.
Гульнара едва поспевала за широким шагом Вадима.
— Как он?
— Нормально. Температуры нет. Попил. Помочился. Стула не было, — Вадим чуть сбился с шага, вздохнул. — В общем, все нормально.
Они остановились у матовой стеклянной двери. Вадим зачем-то поправил на Гульнаре халат.
— Так, это реанимация. Поэтому недолго. И еще…
— Да?
— Помни про синяки и не пугайся. Это все пройдет.
— И это тоже, — пробормотала Гульнара. — Сколько у меня есть времени?
— Пятнадцать минут.
* * *
В палате стояла одна-единственная кровать. Женщина — наверное, медсестра — кивнула Гуле и вышла в другую дверь, возможно, в смежную палату.
А Гульнара медленно двинулась к кровати. С одной стороны от кровати стояла стойка капельницы, и Гульнаре досталась другая сторона. Та, которая синяя. Точнее, багрово-синяя.
Ссадина на все щеку и следка заплывший глаз.
