Шрифт:
Закладка:
— Ты не говоришь мне всей правды.
Булат не мог предположить, откуда в Гуле это взялось и почему она так упорствует. Ведь знать она не могла. Так почему же…
Ее ладони обхватили его лицо, а глаза оказались близко.
— Скажи. Пожалуйста.
Булат шумно выдохнул, отвел взгляд.
— Гуля, я уверяю тебя, что там сущая ерунда…
— Говори.
Он еще раз вздохнул. Но на Гульнару это не произвело ровным счетом никакого впечатления.
— Ты можешь вздыхать и собираться с духом хоть до самой ночи. Я подожду. Я никуда не тороплюсь. Но я от тебя не отстану.
Булат все-таки рассмеялся. Маленькая упрямица. В кого, интересно?
— Ладно. Но это и правда… В общем, слушай. У меня на одной ноге началась деградация сустава.
— Что это?
— Сустав начинает разрушаться.
— Где именно? Почему? — вопросы вылетали из Гульнары с пулеметной скоростью.
— Не знаю. Даже Вадик толком не может сказать, почему. Склоняется к тому, что это генетическое. Плюс большой вес и то, что я много времени провожу на ногах.
— И… и какие перспективы? Ты… — Гульнара опустила взгляд на его ноги. — Ты…
— Я не буду одноногим пиратом, — он мягко привлек ее к себе. — Я уже все спланировал. Вадим сделает мне артропластику.
— Когда?
— Гульнара! — Булату все меньше и меньше нравился этот разговор. Ни одному нормальному мужчине не нравится, когда с ним начинают нянчиться, как с маленьким.
— Я спрашиваю — когда? Если процесс уже начался, почему ты не делаешь эту… пластику сейчас?
Ой, сколько у нас упрямства. Вся в отца.
— Я пока себя нормально чувствую. Время еще есть. После пластики я выпаду из жизни месяца на три-четыре. А у меня работа, операционный план. Незачем торопиться, если у меня ничего пока не болит, и в движении я не ограничен. А Вадик мне насует металла в ногу, буду в аэропортах звенеть. Мне это надо? Мы в отпуск на Новый год собрались, если помнишь.
— Ты хочешь довести до того, что начнешь хромать!
Булат начал разражаться всерьез.
— Я каждый год прохожу обследование. Вадим держит вопрос на контроле.
Гульнара замолчала. Потом снова повернула голову.
— Какая нога?
— Гуля!
— Если ты не ответишь на все мои вопросы, я узнаю ответы у Вадима.
— Так он тебе и скажет.
— Он мне все скажет.
Вот тебе и милая послушная девочка. Вот это Булат расслабился от последних недель самого настоящего медового месяца. А стоило бы помнить, что у этой девочки, его жены, доставало характера и упрямства, чтобы противостоять очень авторитарному отцу. А уж из мужа-то… Из мужа она веревки вьет, пора признаться. Без особого сопротивления со стороны мужа, если уж совсем честно.
Булат в очередной раз вздохнул и прижал к себе Гульнару покрепче.
— Стопа. Левая.
Гульнара вытянула ногу и погладила свой узкой изящной стопой его, большую и волосатую.
— Эта?
— Эта.
— Тебе, правда, не больно?
— Так. Давай ты еще меня будешь на всякий случай с ложечки кормить!
Она положила руку ему на грудь.
— Если надо — буду. И долго гулять мы больше не будем.
Нет, это бесполезно. Гульнару не переупрямить.
— Я подожду несколько дней. И когда тебе будет можно — я тебя накажу.
Гульнара дотянулась губами до его шеи и поцеловала.
— Считай, что я испугалась.
Нет, это и в самом деле бесполезно — с ней спорить. А Гуля сменила гнев на милость, а заодно тему разговора. Правда, руку с его груди не убирала и продолжала гладить своей стопой его.
* * *
Гульнара отчетливо почувствовала, когда надо остановиться. Слова Булата про ногу и все эти непонятные, но звучащие очень тревожно штуки типа металла в ноге и артропластики — Гульнара очень смутно представляла себе, что такое эта артропластика! — порядком взбудоражили. Но это очень важная тема, которую надо обдумать в спокойной обстановке. А пока надо успокоить сердито сопящего мужа, который, к тому же, остался без секса.
— Слушай, — она медленно гладила Булата по груди. — Раз уж у нас такой разговор пошел… откровенный… хочу тебя еще кое о чем спросить.
— Больше ни слова о моих ногах.
— Речь пойдет обо мне.
— Эта тема гораздо интереснее, — Булат с явным облегчением выдохнул и обнял ее крепче. — Спрашивай.
— Скажи мне… Вот когда я провела ночь, точнее, часть ночи в твоем номере — почему я оказалась запертой в твоей ванной, да еще и замотанная в полотенца и под ковриком?
Булат молчал. А потом грудь его вздрогнула, и Гульнара подняла голову. Так и есть. Смеется!
— Не сердись, пожалуйста, — он снова притянул ее к себе. — Просто я вспомнил эту незабываемую картину. Тихо-тихо, сейчас все расскажу. После того, как мы ушли из бара, я сначала развел твоих подруг по их номерам. Потом я хотел отвести тебя, но ты наотрез отказалась говорить мне, в каком номере живешь.
— Правда?! — ахнула Гульнара.
— Чистая. У меня было два варианта. Либо копаться в твоей сумочке и искать ключ — причем я не был уверен, что ты не окажешь мне сопротивления и позволишь шариться в твоей сумке. Второй вариант — вести тебя на ресепшен и спрашивать там, в каком номере ты остановилась. Ну… Мне оба варианта не понравились. И я решил уложить тебя в своем номере на диване. Ты даже дошла со мной до моего номера. А там ты сказала, что я собираюсь тебя обесчестить и хлопнула у меня перед носом дверью ванной. И заперлась изнутри. Поэтому о том, зачем ты укрылась ковриком, я не в курсе.
Гульнаре очень хотелось спрятать лицо куда-нибудь, что она и сделала. Уткнулась мужу в шею. Все-таки отожгла Гуля тогда по полной программе. Удивительно, как Булат после всего этого захотел иметь с ней дело.
— Надеюсь, больше я тебе никаких неприятностей не доставила?
— Ну, мне пришлось спускаться в бар, чтобы сходить в туалет — прошу прощения за натуралистические подробности. Я, на самом деле переживал, как ты там? Ну, мало ли… После такого количества самбуки. А потом я услышал, как ты храпишь, и понял, что все в порядке.
Гульнара снова подскочила от возмущения.
— Я не храпела!
Булат молча смотрел на нее, уголки его губ подрагивали. Гульнара со стоном уткнулась ему — в этот раз в плечо. Еще и храпела… Кошмар какой!
Рука Булата легла ей на спину.
— Знаешь, о чем я подумал? Ведь ты оказалась права. Я тебя обесчестил.
Гульнара вздохнула, плотнее прижимаясь к мужу.
— Я очень этому рада.
* * *
Гульнара не могла ни о чем другом думать после рассказа
