Закрыв ноутбук, он откинулся на спинку дивана и закрыл глаза, наслаждаясь чувством неожиданной свободы. Его прежняя жизнь закончилась раз и навсегда.

Впереди его ждало нечто совершенно новое.

Ощущение внутренней свободы сменилось волнующим предвкушением. Сегодняшний гость станет для него дверью в новую жизнь. Уоррен чувствовал это всем нутром.

“Даже не верится, что с графом покончено”, — думал он. — “Как-будто наш последний разговор был не вчера, а в прошлой жизни. Надо отдать ему должное, Оржельский, как всегда, был безукоризненно учтив, настаивая на продолжении сотрудничества в любом другом проекте, который я выберу. Даже извинялся за своего пса, Филлиса, хотя тот не был груб, и настоял, чтобы самолёт остался в моём распоряжении. Было очень любезно с его стороны поставить “Гольфстрим” в одном из своих ангаров для обслуживания.

Всё-таки граф — вежлив и не жаден. Такие люди редкость, особенно те, кто с деньгами. Хотя, вопрос о происхождении его светлости не мешало бы прояснить. Раз ему так нужен протеже Знахаря, значит, у него есть мотивы выйти на связь с Советом. Обычные джанийцы даже не знают, что они колония венедов”.

Что ж, пусть этот вопрос будет поводом заглянуть к графу на чай. Тогда он спросит его открыто и сделает это так, что Оржельский не сможет увернуться и соврать.

За окном прогремел гром, вернув Уоррена в реальность. Открыв глаза, он недоуменно окинул взглядом гостиную.

— Кажется, я чуть не задремал, уйдя в грёзы, — негромко пробормотал Уоррен, посмотрев на часы. Стрелки “Вашерон и Константин” показывали половину седьмого.

Пора подготовиться к приёму гостя.

За окном бушевала гроза. Уоррен поднялся с дивана и направился на кухню ставить чайник. Немного поразмышлял над выбором чая, пока вода грелась. Выбор пал на “Бай Лун Чжу”.

— Белый дракон, значит, — хмыкнул Уоррен, рассматривая коробку.

Ровно в семь часов, когда чай был готов, а стол в гостиной сервирован, в дверь позвонили.

На пороге стоял высокий мужчина в мокром сером плаще с капюшоном в средневековом стиле. Мужественное молодое лицо, точёный нос и волевой подбородок говорили о высоком происхождении этого человека. Белая, без единого изъяна кожа чуть ли не сияла на фоне бушующей непогоды. Но больше всего выделялись глаза: необычного янтарного цвета, они оттеняли светло-золотистые длинные волосы, которые падали на широкие плечи гостя. Кончики прядей были мокрыми.

Действительно, “белый дракон”.

— Добрый вечер, — сказал гость на безукоризненном немецком. — Доктор Вольфганг Уоррен, я не ошибся?

“Чистый голос и идеальное произношение. Этот человек действительно необычен”.

— А вы — Медан Гурон, верно? — Уоррен не спрашивал, скорее утверждал очевидное.

Гость кивнул.

— Прошу прощения за поздний визит, доктор. К сожалению, моё дело не терпит отлагательств.

— Всё в порядке, проходите. Погода сегодня не подарок.

По приглашению хозяина дома Медан в прихожей снял плащ, оставшись в белой длинной рубашке с разрезами на бёдрах, чёрных брюках и высоких облегающих сапогах. Обычная одежда мужчин Мирама, ничего говорящего о высоком положении, богатстве или связях.

Гость перевел взгляд с тапочек на свои мокрые сапоги и обратно.

— Простите, я…

Уоррен сделал приглашающий жест рукой. Сейчас был не тот случай, чтобы беспокоиться из-за таких мелочей.

— Проходите так. Я приготовил чай, но могу для согрева предложить что покрепче.

— Благодарю.

Осторожно ступая по чистому полу, гость прошёл в гостиную и сел на диван.

— Я вас слушаю. — Уоррен сел в кресло и стал разливать чай, жестом предлагая гостю сахар, лимон и сливки.

— Позвольте ещё раз поблагодарить за то, что согласились выделить время. — Медан не спешил принимать угощение.

“И манеры на высоте”.

Уоррен кивнул, ожидая продолжения.

— Моя сестра умирает, — сказал Медан.

“Вот так сразу в карьер? Ни тебе бахвальства статусом, ни обещания баснословных сокровищ в перспективе?”

— Что с ней? — спросил Уоррен.

— У неё наследственная болезнь, которая постепенно уничтожает мозг. Сначала проявляется тревожность и забывчивость, затем начинается депрессия, теряется рассудок, а потом наступает смерть.

Медан взял в руки чашку из тонкого фарфора, но пить не спешил, грел руки с тонкими аристократичными пальцами.

— Передалось от матери или отца?

Уоррен, поправил очки, внимательно глядя на гостя. От него не укрылось, что при упоминании матери, пальцы Медана нервно вздрогнули.

— Болезнь поражает только женщин, доктор, — ровным голосом ответил гость, поднеся чашку к губам.

— Хм.

Уоррен отставил чай, откинулся на спинку кресла, и сложил руки, постукивая подушечками пальцев друг о друга.

— У вас есть её медицинская карта, или какие-то анализы, обследования?

Секунду поколебавшись, Медан поставил чашку на стол, сдвинул рукав рубашки, обнажив тонкий браслет варлата, набрал на нём команду и перед доктором появился голографический экран.

— Вот всё, что я смог найти.

Уоррен кивнул, под удивлённым взглядом гостя сдвинул манжету водолазки, активировал свой варлат и скопировал на него документы.

Откинувшись на спинку кресла, Уоррен указал Медану на угощение, а сам стал изучать данные.

Гость молча пил чай крохотными глотками. Было видно, что ему не до еды, и угощение он принял больше из вежливости.

— Очень поверхностные данные, — сказал Уоррен, просмотрев документы. — Ни МРТ, ни диагностики… Кто вообще занимался её лечением?

— Наш дядя, — сухо сказал Медан, заметно помрачнев.

— Судя по вашему тону, он не особо заинтересован в её выздоровлении.

— Нет, — тихо ответил гость, отставив полупустую чашку. — Через семь… нет, по вашим меркам через восемь месяцев я и Мерджи станем совершеннолетними и вступим в права наследства.

— Речь идёт о крупном материальном ресурсе?

— Очень крупном, — Медан стиснул пальцы в замок.

— Хм! Что ж, давайте начистоту, — произнёс Уоррен на сефити.

Медан поднял на него изумлённый взгляд.

— Вы знаете, кто я такой, учитывая, кто вам меня порекомендовал.

— Мне сказали, что вы ученик Знахаря. Больше я не знаю, тир, — ответил Медан.

— Это не совсем так. Я его протеже, есть у нас на Джане такое слово. Означает, что Знахарь мне покровительствует. Я слышал про Мирам и суанский недуг. Если не ошибаюсь, ваша мать — родная сестра Севериана Гурона? Она была одной из первых женщин, кто пострадал от этой болезни, верно?

Медан нахмурился и кивнул.

— Почему же Севериан ничего не предпринял, чтобы решить эту проблему? С его богатствами можно поднять медицину на родной планете до небес.

—