Шрифт:
Закладка:
Блядь.
Пока она, наконец-то отпустив себя, с упорством облизывает охреневший от счастья язык, нетерпеливо стягиваю узкие лямки с плеч, оставляя топ болтаться на талии. С жадностью тянусь к легинсам.
Приподняв невесомое тело, избавляюсь от них вместе с крошечными трусами.
На ощупь хватаюсь за широкую резинку штанов и спустив её, вынимаю член. Последние пару часов он определённо ждал своего выхода. Пожалуй, его терпеливость вознаграждена, потому что каменная тяжесть тут же оказывается в захвате тонких пальчиков.
Взрыв в башке моментальный, похоть адская. Пожалуй, даже похлеще, чем после армейки.
Размещаю ладони чуть выше её колен, разводя их шире. Веду по горячей коже и оглаживая бёдра, пару раз сжимаю пухлые ягодицы.
Кайф.
Как два подростка осматриваем друг друга. Пьяные и дурные.
Прихватываю топ в кулак и резко привлекаю стройное тело. Яна не теряется, сама направляет член в себя и насаживается, терзая свои губы зубами.
— Обожаю, когда ты такая, — подцепляю упрямый подбородок, чтобы поцеловать, совершая ритмичные движения. — Моя.
Вдалбливаюсь в расплавленное тело, ощущая, какая она мокрая там внутри, горячая. Трахаю с оттяжкой.
Понимая, что надолго меня не хватит, размещаю пальцы на клиторе и активно растираю нужную точку.
Моя девочка любит именно так.
Яна начинает кончать, привычно вздрагивая и сводя трясущиеся ноги. Сдавливает меня настолько, что я тоже от неё не отстаю, но прихожу к долгожданному финишу вторым.
Это то, в чём готов уступать ей всю оставшуюся жизнь.
Трудно дышим. Сперма вытекает, заляпывая бёдра, стекая по ногам. Пока Янка не спохватилась, подцепляю её на руки и несу, обмякшую и всхлипывающую, в ванную комнату.
Там поставив в душ, стремительно скидываю штаны с трусами, и прохожу к ней, настраивая воду.
— Я поеду, — говорит быстро озираясь, будто наконец-то пришла в себя.
— Мы ещё не закончили.
— По-моему, мы только что оба это сделали, — возражает.
— Я хочу ещё.
— Даня, — мотает головой. — Зачем это всё?
Непонимающе уставляется. Начинаю растирать мочалкой её грудь, впалый живот, задевая шрам от кесарева.
— Да-ня, — доверчиво утыкается лбом в моё плечо, когда ладонью касаюсь промежности. — Ммм…
— Останься на ночь, Ян, — упрашиваю, стирая губами капли на виске.
— Это только всё усложнит.
Отбрасываю мочалку, прижимаю к себе сдавшееся обнажённое тело и усмехаюсь:
— Куда уж, блядь, сложнее.
Глава 34. Богдан
— Ты… знаешь, что Машка впервые влюбилась? — заявляет Яна. В приглушённом свете смотрится выше всяких похвал.
Губы припухшие, глаза живые. Обнажённая и тёплая.
Мы лежим на кровати в спальне.
После второго раунда в душевой я утащил её сюда, предварительно по привычке щёлкнув замком на дверной ручке. Потом сам про себя выругался. Снова забыл, что детей здесь нет.
Дом — целиком и полностью мечта Яны. Для меня «наш дом» — эта квартира. Поэтому я постоянно делаю какие-то привычные вещи или слышу фантомные звуки детских звонких голосов.
Спустя десять лет семейной жизни оказаться в одиночестве в этих же стенах — худшее из того, как могла поиметь меня жизнь. Но… как говорится, за что боролся на то и напоролся.
— В кого влюбилась? — спрашиваю, ласково поглаживая костяшками пальцев тонкое предплечье.
— В одноклассника, — смеётся. — Знаешь, как его зовут?
Поднимает голову с моей груди и снова смотрит захмелевшим от оргазмов взглядом.
— Не томи, — тоже тяну улыбку.
— Богдан, — выдаёт торжественно. — Его зовут Богдан. В кого ещё могла влюбиться наша дочь?
Вновь размещается на моём плече и вздыхает.
— Нам надо поговорить с детьми, Дань. Вместе. Всё объяснить.
Молча прокручиваю всё, что думаю по поводу принятого ей решения.
За эти месяцы я прошёл кучу этапов. Злился, пил, снова злился. Уходил в себя и наоборот общался с друзьями. Затворничество далось мне непросто, но настаивать и дрессировать её — проявление нездорового эгоизма.
— Ну что ты молчишь? — спрашивает, упираясь в подмышку.
— Давай потом об этом, Ян, — отзываюсь. — Не сейчас.
— Ладно…
Тело настойчиво просит сна, но я вставляю в глаза ментальные спички, лишь бы только не вырубиться. Не сегодня.
— Ты думал когда-нибудь о том, какие они, идеальные отношения? — спрашивает Яна спустя минуты три.
— Нет.
Похуй на идеальные. Меня и наши устраивали… с оговорками.
Бизнес научил меня разговаривать с собой максимально честно. Знаю я таких умельцев, годами несут убытки при этом обвиняя всех вокруг: государство с налогами, конкурентов, сотрудников, поставщиков… только не себя любимого. Он-то талантливый управленец, просто с окружением не повезло.
Херня это всё.
Если что-то идёт не так, значит, дело в тебе.
Эта аксиома в моём полуразрушенном браке бьёт под дых.
Потому что я допустил несколько стратегических ошибок, потянувших за собой кучу дерьма. А главное, Яна могла пострадать.
Уже пострадала.
Прижимаю тёплое тело к себе поближе.
Осталась.
Сама.
— Думаешь, они вообще бывают? — шелестит над ухом.
— Кто? — бормочу.
— Идеальные отношения, Соболев. Ты что, спишь?
— Нет.
— Если хочешь, спи, я тоже буду.
Да щас блядь.
— Идеальные отношения, — тяну медленно. — Идеальности не существует, Ян.
— Может быть, — пожимает плечиками.
— Неудачники придумывают для себя идеальность. Тем самым оправдывают свою лень и глупость.
— Ты, как всегда, очень категоричен, Дань.
— Потому что это правда, — говорю, забираю пачку с прикроватной тумбочки.
Подкуриваю и затягиваюсь полной грудью, выдыхая табачный дым в потолок.
В душе́ ахтунг. Свет выключили, но мозг работает от внутреннего генератора.
Сегодня осталась.
Значит, можно также. Сломить, победить, взять. Но… это мы уже проходили. Ни одна, даже самая золотая клетка, к полному счастью никого не приводила. Либо жертвой становишься, смирившись с судьбой, либо выбраться пытаешься. Третьего не дано.
— Я думала по поводу твоих слов, — словно страшась, выговаривает.
— Каких? — в полудрёме открываю глаза снова затягиваясь.
— В суде.
— Понял, — киваю.
— Ты… прав, наверное. Дома мне всегда было некомфортно. Нужно было быть собранной, прилежной. Делать всё как надо. Ты стал моим спасением… — шепчет сбивчиво и осекается. — Прости.
Ещё один удар по печени.
И хоть сам уже понял, что так оно и есть, слышать правду от неё… странно.
— Но это не значит, что ты мне не нравился. Не думай.
— Не буду, — обещаю.
— Были, конечно, проблемы и сейчас всё больше анализирую нашу жизнь, начиная с самого начала.
Закатываю глаза, что может быть хуже анализирующей, умной женщины? Только та, кто занимается этим, крепко держа тебя за яйца.
— Считаешь… в новых отношениях будет лучше? — спрашиваю замерев.
— Да я вообще об этом не думаю, — выдыхаю до того, как она продолжает: — Пока.
Блядь.
Яростно затушив сигарету в пепельнице, резко поднимаюсь,
