Шрифт:
Закладка:
Вадим вскочил и прошелся по кухне, снова покосился на красную папку и скомканные бумаги. Кто просил эту вездесущую Светку являться сюда со своим доносом?! Обязательно ей нужно было в очередной раз в угоду Таське макнуть его лицом в грязь! Вот же неугомонная баба!
Вадим снова забегал по квартире. А может, сделать вид, что он ничего не знает? Забыть всё, как страшный сон? Нет, невозможно. Нет ни единого оправдания для Алёны. Не хотела ребенка, лучше сделала бы аборт. Слова бы не сказал, тысячи баб так поступают. Но родить и хладнокровно бросить? Это даже для него, мужчины, слишком!
И как ему теперь быть? Жениться и жить, как будто ничего не произошло? Но как он может жениться на таком чудовище?
И тут полоснула еще одна мысль. А что, если всё-таки этот ребенок не его? Он, конечно, и раньше догадывался, что Алёна девушка не сильно озабоченная моралью, но заподозрить ее в неверности всё же не мог. Не укладывалось у него в голове, что их красивый роман не взаимен. Зачем Алёне еще кто-то, если у них было всё так чудесно? Он бы заметил измену, непременно заметил!
Что же теперь делать? Весь план по представлению шефу новой супруги и скорого рождения наследника шел прахом. Поедом себя сожрет, спятит за оставшиеся месяцы от подозрений — его ребенок или нет? А что потом? Новорожденные вообще похожи непонятно на кого — как он узнает правду?
Тут только если бы Алёна чернокожего родила, можно было бы обвинять в неверности, а так… Только анализ. Но и это не выход! Не сдавать же и этого в детдом? А если ребенок окажется его, ради него жить с Алёной? Повеситься проще. И не разведешься потом — надо будет либо забирать ребенка себе, либо смириться, что она его попусту где-нибудь бросит.
В душе появилось гадливость, как будто поцеловал склизкую жабу. Не сможет он быть с Алёной больше, ни при каком раскладе не сможет. Пусть идет на все четыре стороны и делает потом, что хочет. Избавляется от ребенка, рожает, воспитывает, что угодно, но без него!
Стало легче, в голове немного прояснилось. Вадим схватил стакан и наполнил его водой прямо из-под крана. Сделал несколько жадных глотков, холодная вода пролилась на рубашку. Скомканная бумага шевельнулась на столе, как будто в доме завелся полтергейст.
Вадим снова с тоской посмотрел по сторонам. Еще можно было надеяться, что это неудачный розыгрыш или злая шутка ненавидящей его Светки, но слишком уж официально выглядел документ. Сомнений не было. Светка, конечно, стерва, но не дура. Не станет устраивать фарс просто так. Она знает, куда бить. У нее есть связи. «Хладнокровная, как кобра», — с долей уважения подумал мужчина.
Хлопнула в прихожей дверь.
«Ва-а-адюю-ша-а-а! Это я! Посмотри, что я купила», — услышал он. Через мгновение Алёна появилась в дверях кухни. В руке она держала сразу несколько пакетов с покупками.
— Ты чего тут сидишь? Пойдем, покажу обновки. Ты знаешь, я тако-о-о-о-е платье со скидкой нашла! Обалдеть просто, — удаляясь в комнату, на ходу тараторила девушка. — А главное, один размер остался! Как раз мой! Сейчас покажу! А еще сюрприз! В «Бюстье» сегодня тоже распродажа. Но это на вечер. Вадю-ю-юшик, можно мне сегодня выпить капельку шампанского? Так хочется…. А?
Вадим заставил себя встать и пойти в комнату. Алёна уже примерила пурпурное обтягивающее фигуру платье и теперь вертелась перед зеркалом, привставая на цыпочки. Светлые волосы струились каскадом по спине, тонкая талия соблазнительно подчеркивала стройные бедра.
Вадим попытался представить Алёну беременной. Он был уверен, что тело выдает рожавшую женщину сразу. Невозможно добиться такой гладкой и упругой кожи на животе, должны остаться растяжки и другие признаки. Может быть, всё-таки Светка насочиняла этот шедевр, лишь бы задеть его?
Когда он ходил вместе с Алёной к доктору, он слышал собственными ушами, как она отвечала на вопросы и сказала, что это первая ее беременность. Абортов, выкидышей тоже не было. Как и венерических заболеваний. Неужели она стала бы врать?
— Ну как тебе? — Алёна покрутилась вокруг себя, расставив руки. — Классное, правда?
Не услышав в ответ возгласов одобрения, она, наконец, взглянула на Вадима внимательнее, улыбнулась и кинулась к дивану. Зашуршала еще одним пакетом и вынула что-то нестерпимо кружевное, ажурное, пенное. Торжествующе потрясла перед лицом мужчины и, соблазнительно улыбаясь, пообещала: «А это на вечер…»
— Вадик! — услышал он возмущенный возглас, — ты что, как неживой?
Она подошла ближе и обвила его шею руками, заглянула в глаза:
— Слушай, а как ты думаешь, я не сильно растолстею? Я так переживаю…
— Я не знаю, Алён, — нарушил, наконец, молчание Вадим и резко скинул ее руки с себя. — А вообще, тебе лучше знать растолстеешь ты или нет… Ты ведь уже через это проходила…
— Что? Через что я проходила? — не понимая, о чем идет речь переспросила Алёна, с недоумением хлопая ресницами.
Вадим устало опустился на диван. Рассеянно огляделся, отчаянно вдруг затосковал по той, прежней своей жизни. Да, скучной, как ему казалось и предсказуемой, но упорядоченной, где всё было расставлено по своим местам, где в доме был уют, а в шкафу висели выглаженные рубашки, рассортированные по цветам.
Он вспомнил, как раздражала его жена, всегда готовая услужить. С презрением фыркал — божья коровка! Нет стержня, размазня угодливая. Ни капризов, ни истерик, ни одного скандала за прожитые вместе годы.
— Три года назад ты родила ребенка. Мальчика. И бросила его. Отказалась. Так что зря ты переживаешь, фигуру ты сохранила. Очень даже хорошо сохранила.
Он не смотрел на Алёну, старательно избегал, как будто в комнате никого больше не было, кроме него.
— Как ты узнал? — тихо прошелестело в воздухе.
— Не важно. Добрые люди помогли, — поморщился Вадим.
— Я… Вадик…Я сейчас всё тебе объясню! — заторопилась Алёна, перебирая руками кружева.
Она так и держала в охапке пеньюар, которым собиралась сегодня вечером соблазнять Вадима.
— Я родила, да… Но, понимаешь, я осталась совершенно одна! Отец ребенка меня бросил, родителям я боялась признаться… А куда я с ним на руках! Ни работы, ни
