* * *

Шона сидела в больничном коридоре, потягивая темную жидкость, которую тут именовали кофе, и чувствовала, что ей, с ее безупречным макияжем, здесь не место. Проходившие мимо медсестры, чьи тапочки поскрипывали по полу с резиновым покрытием, бросали на нее любопытные взгляды. После телефонного разговора с Айзеком она несколько ночей почти не спала – ей мерещился Дэн, который пытался до нее дотянуться, откуда-то вне досягаемости слышались крики ребенка, и она просыпалась вся в поту, с огромным чувством одиночества, от которого не могла избавиться. Раздираемая нерешительностью и нежеланным чувством ответственности, она посреди ночи позвонила Айзеку и потребовала сказать название больницы, где лежала Фрэнки.

И вот она здесь. Погруженная в грустные раздумья, она ждала уже больше часа, и наконец к ней вышел врач.

– Боюсь, у меня скверные новости. Мисс Мартинес очень плоха.

– Могу я узнать, что с ней?

– У нее очень агрессивный тип рака молочной железы. Она обратилась за лечением, когда он уже сильно развился. Мы попробовали химиотерапию, но она оказалась малоэффективной. – Судя по бейджику, доктора звали Дэвид Скотт. Он выразительно смотрел на нее добрыми серыми глазами, и Шона поняла, что он имел в виду. – Вы подруга?

Шона не могла заставить себя сказать «да».

– Э-э, у нас есть общий друг. А что ее родные?

– Ее сестра приходила сегодня с сынишкой Фрэнки, они бывают здесь каждый день. Зайдете к ней? Она слаба, но в сознании.

Доктор уже направился к двери, приняв ее молчание за согласие. Шона обеспокоенно сглотнула – казалось, ноги двигались сами, помимо ее воли – и последовала за ним в палату.

Фрэнки лежала, опираясь на подушки – маленькая, почти детская фигурка. Рядом с кроватью стояла капельница, соединенная с канюлей в тонкой руке больной. В изголовье висели детские рисунки. У кровати стояла игрушечная лама, что придавало толику радости этой печальной сцене.

Глаза Фрэнки были закрыты, в одной руке она держала четки.

– Она в основном на морфии из-за болей, но, когда узнала, что вы здесь, попросила его не колоть, – тихо сказал врач. – Если потребуется медсестра, кнопка вызова над кроватью. Мы пытаемся сделать ее пребывание максимально комфортным.

– Я вас слышу, Дэвид.

Голос у Фрэнки охрип, но в нем слышалась сила. Она открыла глаза. Несмотря на слабость, она была начеку.

– Я ни минуты не сомневался в этом. – Он повернулся к Шоне. – Не задерживайтесь слишком долго.

Легкая улыбка промелькнула на лице Фрэнки, и врач, выходя из палаты, дотронулся до ее руки. Судя по всему, он относился к пациентке с большим участием. Интересно, а Дэн тоже о ней заботился? Она почти ничего не знала об их романе, не хотела знать, но сейчас ей стало любопытно. Любил ли Дэн ее? Виделся ли с сыном? Она поручила адвокатам выплачивать щедрое ежемесячное содержание, пока мальчику не исполнится восемнадцать, и, как только вопрос был улажен, постаралась о нем забыть.

Женщина вперила в нее взгляд, и это произошло так внезапно, что Шона вздрогнула. Пока они смотрели друг на друга, Фрэнки напряглась, пытаясь сесть.

– Нет, лежи, – сказала Шона, поняв, что той нужно беречь жалкий остаток сил.

– Я рада, что ты пришла.

– Айзек рассказал мне о том…

Шона не знала, как продолжить фразу.

– Давай без обиняков, я умираю.

– Я знаю, – тихо сказала Шона.

– Речь не обо мне. Об Алексе.

Темные выразительные глаза Фрэнки были обращены на Шону. Неистовые, умные, они, казалось, пылали на ее лице, изможденном, но все еще красивом.

– Он с моей сестрой… – Фрэнки закрыла глаза, превозмогая болезненный спазм.

– Позвать медсестру?

Шона потянулась к кнопке вызова.

– Нет, не надо. Они просто поставят еще морфий, и я не смогу говорить… а мне нужно поговорить с тобой о будущем Алекса.

Шона открыла рот с намерением возразить, но Фрэнки перебила ее:

– Речь не о деньгах. А о том, что будет с ним, когда меня не станет.

Впервые в глазах Фрэнки отразился страх – за себя и за сына.

– Я уверена, что твоя сестра…

– У Изабелл ремиссия. У нее тот же рак, что у меня, но его схватили раньше. Она жива только потому, что я шантажировала твоего мужа, чтобы он заплатил за лечение.

Шона была ошеломлена этой новостью, но постаралась не показать виду.

– Знай Дэн, зачем тебе нужны деньги, он бы дал.

– Теперь я это знаю…

На лбу Фрэнки выступил пот, она стиснула челюсти, борясь с очередной волной боли. Как только спазм прошел, она быстро заговорила, как будто торопилась все сказать, пока еще могла:

– Послушай, Шона, сестра любит Алекса, но рак – это такая гадость. Он убил мою мать и меня убьет. Если с Изабелл что-то случится, у Алекса никого не останется. Он этого не заслуживает. Он хороший мальчик, и хотя я его мать, но ты видела, какой он славный – копия отец, верно?

Шона вспомнила день похорон и как она удивилась, насколько мальчик похож на Дэна.

– Я хочу, чтобы ты забрала его к себе. С тобой ему будет лучше, у тебя возможности, связи.

Шона помотала головой, в душе нарастала паника.

– Я не могу.

– Пожалуйста… ты должна. – Фрэнки потянулась и с удивительной силой вцепилась в руку Шоны. – Я хочу, чтобы Алекс рос в безопасности. Чтобы не попал в уличную банду, как мои братья. – Фрэнки снова поморщилась. – Дэн… он говорил, ты добрая. Хорошая.

Шона знала, что Дэн, будь он здесь, согласился бы не раздумывая. Дэн не оставил завещания, умер скоропостижно, но ему хотелось бы, чтобы она взяла мальчика и любила как своего. Она знала это и все же колебалась. Она всем сердцем сочувствовала ребенку. Потерять мать в таком юном возрасте будет для него страшным ударом, и, как бы противоречиво она ни относилась к Фрэнки, сама мысль о том, что мальчик будет страдать, ей претила. Но станет ли ему легче от того, что он переедет к ней, а не останется у тети? Да, Шона могла дать ему все материальные блага, возможности и связи, о которых говорила Фрэнки, но она была ему чужой. Если тетя любила его, а он любил ее, то мальчику, конечно же, лучше остаться с ней?

Фрэнки тяжело вздохнула, ее глаза потеряли фокус.

– Я знаю, что ты обо мне думаешь, но должна сказать, что Дэн любил тебя. И мне очень хотелось немного такой любви. Поэтому я пыталась испортить ему жизнь. Сейчас я в этом раскаиваюсь. У Алекса так много от Дэна –