– Ну, допустим… если месть за изнасилование идет как слэшер, – прикидывает Джейд такую возможность, – тогда выходит, что изнасилование – розыгрыш?

– Тебе виднее.

– Хотите сказать, женщина становится воплощением мести? Не хватает только… маски…

– Ей она ни к чему, – возражает мистер Холмс. – Она же мертва. А насильникам до ее лица вообще нет дела. Разве что надела маску по необходимости – синяки, подтеки под глазами, разбитая губа.

– Ладно, ладно, – соглашается Джейд. – Но в таких историях все происходит сразу. В пятницу изнасиловали, в субботу и воскресенье она давай их месить. Никаких перерывов на пять или десять лет, когда про свое преступление вообще забываешь.

– Они забыли в ту же минуту, когда с ней покончили, – подхватывает мистер Холмс, видимо, готовый ко всему, что предложит Джейд. Значит, раньше он не просто молчал, а думал об этом. Готовился. И правда, старый проказник.

– Допустим, – признает Джейд, хотя знает, что он ведет ее в ловушку.

– Но если ты вообще исключаешь изнасилование из слэшеров, – продолжает мистер Холмс, – если, по-твоему, оно совсем с другой полки, то выходит, что преступление как таковое – еще не основание для мести. Изнасилование может сойти с рук. Сексуальное насилие не связано с весами правосудия, о которых ты все время твердишь, этим весам оно не подвластно.

Джейд смотрит на птичку, которая пытается что-то вытащить из решетки канализации.

– Либо так, либо выходит, что несовершеннолетняя мстить не может, – негромко добавляет мистер Холмс.

Вот к чему он все время вел! Джейд готова его возненавидеть. Впрочем, это вовсе не значит, что он победил.

– Месть за насилие не может быть слэшером, потому что тогда убийца и последняя девушка – одно и то же лицо, – говорит Джейд, отталкиваясь от фасада «Семейного доллара». – Фокус в том, что последняя девушка и дух возмездия находятся в разных лагерях, у них разный прикид. Все равно что Бэтмен снимет свою маску и окажется Джокером. Думаете, такое сработает?

Мистер Холмс смотрит на нее молча. Джейд качает головой.

– Что мне сказать, чтобы вы поверили – она ошибается?

– Она – это она. – Мистер Холмс кивает в сторону магазина, имея в виду Лету.

– И другой быть не может, – фыркает Джейд.

– Одно меня смущает, – продолжает мистер Холмс после долгой паузы. – Ты спрашивала про документы или файлы в моей почте. Когда я получал диплом, последним препятствием на пути оказались устные экзамены. Та часть, где я должен был отвечать вслух.

– На уроках я слушала, честно, но все даты в голове не удержишь.

– Всего один вопрос. Без дат.

– Берете мой аттестат в заложники? – уточняет Джейд, переваривая услышанное.

– Это было бы неэтично. – Холмс разглядывает улицу, сложив руки за спиной, значит, в нем снова проснулся учитель. – Ты просила разрешить тебе компенсировать пропущенные восемь недель.

– Я имела в виду, что напишу еще несколько работ.

– Можешь рассказать мне о слэшерах.

– Шутка такая?

– Подарок.

Джейд делает глубокий вдох, мотает головой – не может быть, это не шутка, а ловушка, и все же… Один вопрос – и она получит аттестат?!

– Погнали, – соглашается она.

– Только чур отвечать честно.

– Поклясться родным отцом?

Мистер Холмс хмыкает – и задает свой вопрос:

– Не могла решить, будет или не будет – о чем речь? Твоя мама. В Айдахо-Фолс, когда в мусорной корзине ты нашла кассету.

– «Кровавый залив», – уточняет Джейд.

– Я рассчитываю на другой ответ.

Джейд впивается в него взглядом, взвешивает в голове все «за» и «против», ненавидит себя за то, что позволила загнать себя в угол, но не успевает ничего изобрести, «толкнуть ему товар», как он написал на полях одного из ее сочинений, как стеклянная дверь «Семейного доллара» распахивается и оттуда, вместе с волной кондиционированного воздуха, вытекают Харди с Летой.

– Ну что? – обращается Джейд к Харди и Лете. – Я образцовая жертва внеклассных мероприятий или просто такой уродилась?

– Не все так однозначно, – отвечает Лета.

На это Джейд и рассчитывала.

Харди медленно надевает очки от солнца и сообщает:

– По словам твоей матери, которая обещала предоставить мне подтверждающие документы… визит к врачу в Айдахо-Фолс был совсем не для… того, о чем мы подумали, исходя из твоего письма мисс Мондрагон. Да, ты была там по особой причине, но совсем по другой. Тебе делали промывание желудка, верно?

Джейд сглатывает, и звук громко отдается в ушах.

– Промывание желудка – не самая приятная штука, – признает она.

– Это еще не все, – сообщает мистер Холмс лично Джейд, имея в виду, что экзамен с одним устным ответом еще впереди, и, возможно, вопрос будет задан неожиданно, чтобы наверняка получить правдивый ответ.

– Чего уж тут приятного, – продолжает Харди о промывке желудка, не сводя глаз с Джейд. – Было бы приятно, стала бы ты глотать целый пузырек аспирина?

– Он был со вкусом вишни, – бормочет Джейд.

– Так это вышло случайно? – спрашивает Лета.

Джейд сглатывает, снова громкий звук в ушах, и протягивает, будто значок, свое запястье самоубийцы.

– Думаете, это первая попытка, так? – интересуется она, изображая самую снисходительную и авторитетную усмешку, на какую способна.

Глаза Леты влажно блестят, она так взволнована, что вот-вот расплачется. Мистер Холмс просто смотрит сквозь входную дверь «Семейного доллара», наверное, думает, здорово бы сейчас оказаться в воздухе, на высоте двухсот футов. У Харди глаза вообще скрыты хромированными линзами, значит, витает мыслями вообще неизвестно где. Хоть за тысячу миль отсюда. Взрезает гладь озера Индиан на своем глиссере, который так и прыгает над поверхностью, касаясь воды каждые тридцать футов или около того.

Вот она, победа, говорит себе Джейд. Ее душа ликует, ведь результат достигнут, она едва не плачет от радости, но в остальном все как обычно. Отправьте ее на десять или двадцать минут отмывать непристойные надписи со стен в туалете, и вся радость улетучится, а Пруфрок вновь станет обычным отстойным Пруфроком.

Этот обеденный перерыв явно прошел не по плану.

Сейчас Лета должна сидеть на скамейке с отвисшей челюстью, веря на все сто, что слэшер реален, озеро Индиан под угрозой, и именно ей предначертано остановить резню. А Лета просто стоит перед ней, скрестив руки на груди, правая ладонь тревожно прикрывает рот, брови озабоченно приподняты. Беспокоится о Джейд.

Но разве Лета виновата? Джейд могла бы предвидеть ее реакцию. Человек она хороший, чистый, как подобает последней девушке, и, если есть хоть мизерная вероятность, что насчет Джейд она права, то обязательно попытается все исправить. Ведь чего хочет слэшер? Привести мир в порядок, отомстить за несправедливость – вот и весь его интерес. Да, слэшер тоже вершит справедливость, но последняя девушка вершит справедливость над ним, именно она ставит точку в серии убийств, которая угрожает выйти за всякие рамки и превратиться в кровавый разгул. Значит, последняя девушка – тоже символ справедливости, она тоже хочет победить зло, когда оно возникает на ее пути. Даже если оно читается