— А что мы с него поиметь то сможем? — это в Истер меркантильность проснулась.

— Там очень много чего на этой несчастной планете есть. Есть артефакты сгинувших цивилизаций, например. Такие, как неплохо сохранившаяся техника, информационные центры, ну и, я думаю, там ещё много чего можно присмотреть…

— Ну, тогда имеет смысл с ним говорить, — согласилась Истер, — только вот мне не очень нравится то, что он от нас хочет…

— Распространяться он хочет, проворчал я, — и вот тут встаёт вопрос, а куда мы его распространять будем? Врагам подсаживать, разве что…

— Ни в коем случае! — это до сих пор молча слушавшая нас Светлана, наконец, подала голос, — Это надо с самого начала исключить.

— Почему это? — удивился я, — это же идеальное оружие. У него же принцип существования: «Всех убью, один останусь»…

— С чего эт ты взял то? — прищурилась Светка.

— Ну, как… — я немного задумался, — на протяжении нашего разговора он не прекращал попыток пробиться через мою защиту…

— А с какими целями? — продолжала наседать эта зануда, — Как ты думаешь?

— Ну, что бы мне в мозги забраться, — пролепетал я, начиная догадываться, что она имела ввиду.

— Правильно! — Светка аж воздела вверх указательный палец, что бы этим жестом подчеркнуть важность и правильность высказываемых соображений, — он пытался взять тебя под контроль! Но не для того, чтобы тебя уничтожить, а для того, чтобы управлять тобой!

— Ты хочешь сказать, что он…

— Да, он может подчинить наших врагов для достижения своих целей.

— Ага, — я продолжил эту мысль, — и он, вместо того, чтобы их уничтожить, сможет их использовать, в том числе, и против нас, получая, таким образом дополнительный рычаг давления. Таким образом он сможет выкручивать нам руки и обеспечивать нашу покладистость при заключении дальнейших сделок…

— Ну да, — согласилась Светлана, — а что ему захочется сделать, мы не знаем. И вообще, перефразируя известную поговорку: «Грибная душа — потёмки»…

Точно, — согласился Семён, и, уже глядя на меня, сказал, — похоже, мы упираемся в тупик.

— Нет, — в разговор теперь вступила Ня, но, судя по тому, что она таки заговорила, то речь у неё пойдет о чём-нибудь кровавом.

Она всё-таки хищница, хоть и разумная, и вполне себе гуманоидно выглядящая. И всем переговорам и прочим разным мирным процессам предпочитает хорошую драку.

И теперь она излагала своё видение возможных направлений приложения наших сил:

— На самом деле разыскать миры, где нет разумной жизни, и где может прижиться этот самый Мицелий, я думаю, большого труда не составит.

— Поддерживаю, — сказал я, удивившись тому, что ни о каком насилии речь пока не пошла.

— И, кроме того, мы должны получить возможность уничтожения этого монстра — она заканчивала речь именно, что в своём духе, — таким образом мы обеспечим гарантии выполнения им достигнутых договорённостей.

Удивляться я тут же перестал.

Бескомпромиссная ликвидация оппонента — это жизненное кредо нашей ласковой кисули. Помнится, и в нашей истории был один весьма суровый политик, которому приписывают авторство крылатой фразы: «Есть человек, есть проблема, а нет человека, нет и проблемы»… Такая же логика.

— Как же ты собираешься его уничтожать? — поинтересовался Семён, — ты его своими мечами то не достанешь…

— Надо думать, — икати не считала задачу невыполнимой, — любой организм смертен, только к каждому нужно иметь свой подход. Кому-то можно без особых затрат горло порвать, а с кем-то и повозиться приходится. Но конец-то всегда один, — и она кровожадно оскалилась.

И тут я с ней согласен.

В нашем фольклоре был один, условно-бессмертный персонаж. Звали его Кощей Бессмертный.

Но бессмертным в полном смысле этого слова он таки не был.

Просто для того, чтобы он, наконец, помер, нужно было выполнить массу условий. Это было трудно, муторно и весьма затратно.

Но, если всё сделано правильно, этот самый Кощей умирал не хуже всех прочих разных.

— На самом деле, тут не то, что бы совсем всё просто. Скорее, совсем даже наоборот, — глубокомысленно произнесла Эви, — но я вижу пути решения этой задачи.

— Какие же? — полюбопытствовал Семён.

— Первое, что в голову приходит, это применение какого-нибудь дефолианта, токсичного для этого организма, — в вопросах воздействия всякой химии на живые организмы Эви была весьма компетентна, она же, помимо того, что хирург и целитель, ещё и фармакопею изучает, и, как мне как-то обмолвилась Истер, и к зельеварению начинает присматриваться. Вообще, очень любознательной девушкой она оказалась.

— Я так понял, что и ещё какие-то варианты есть? — опять подбросил вопрос Прокопьич.

— Да, — подтвердила Эви, — есть и второй вариант. И он предпочтительнее с той точки зрения, что нанесёт гораздо меньше вреда экологии планеты при его использовании.

— И что ты предлагаешь? — Семёна тоже заинтересовал этот вариант, похоже.

— Я предлагаю разработать биологическое оружие, которое будет эффективно только против одного организма, — пояснила Эви, — против этого вашего Великого Мицелия, — и чему то усмехнулась.

— А чего смеёшься? — не понял Прокопьич.

— Да просто мысль в голову пришла, что мания величия, как оказалось, свойственна не только людям, но и все разумным. Говорящий гриб, а всё туда же, в Великие метит.

— Ну, насколько он великий, нам-то, по большому счёту всё равно. Нам надо озаботиться созданием этого самого биологического оружия, — сказал я, — я так понимаю, это будет какой-нибудь специфический вирус, ну, или более сложный микроорганизм?

— Да, — согласилась Эви.

— Ну, тогда приступай немедля, — я на ходу уже просчитывал, как мы этот вирус будем использовать, если что.

— Вы меня не дослушали, — улыбнулась Эви, — для того, чтобы приступать, мне необходим биоматериал.

— Грибочки? — догадался Прокопьич.

— Они самые, — подтвердила Эви.

— Ну что, командир, — Семён опять поднял на меня глаза, — опять по грибы пойдём? И когда?

— Нет, нет, нет, — возразил я, — у меня по плану вылазка в тот мир, откуда мы портальные генераторы и приволокли, — и тут же пояснил, — нам, кровь из носу, надо наладить стабильное