инопланетяне смогут захватить только небольшую часть моего мозга? — желчно поинтересовался я, и тут же так же желчно прокомментировал, — это, надо сказать, весьма обнадёживает.

— Ну, можно и так сказать, — в свою очередь обнадёжила меня Зоэ.

— Гы, значит, отвоюет этот гад плацдарм в моём рассудке, — предположил я, — и будет ждать удобного момента для захвата всего остального, так что-ли?

— Не паникуй, — попыталась успокоить меня псевдоличность, двигательные функции организма останутся у тебя под контролем, и, если что, то ты просто уйдёшь.

— Ты гарантируешь, что после этого у меня в голове никакие голоса ничего шептать не будут?

— Какой же ты паникёр… — мне показалось, что Зоэ даже вздохнула, тяжелёхонько так, — как только мы покинем планету, то связь-то в любом случае прервётся…

— Ладно, я так понял, что рискую временно стать шизофреником, в худшем случае, так?

— Ну, можно и так сказать, — тон, избранный Зоэ дал мне понять, что препирательства эти ей слегка надоели, — ну так что, говорить то будем? А то ломится ведь…

— Ну, хорошо, давай попробуем, — я всё таки немного нервничал, — только ты, это… Дверку то приоткрой, ну совсем на чуть-чуть… ага?

— Ага, — голос Зоэ был тоже немного напряжён. Видимо моя неуверенность и ей частично передалась, — открываю, в общем…

Секунду ничего не происходило, а потом…

Эта беседа была организована следующим образом: Зоэ открыла доступ к резервному потоку сознания, и организовала тщательную фильтрацию поступающего информационного потока. При этом она по ходу беседы следила за происходящим и корректировала эти фильтры, повышая их надёжность.

И, поскольку для обмена информацией был предоставлен резервный поток моего сознания, то мы с Зоэ могли продолжать вести диалог, содержание которого никоим образом не просачивалось к нашему гостю.

…а потом я увидел себя со стороны. Я стоял посреди голубой равнины, рядом разлагалась давешняя амёба. Склон сопки был уже в нескольких шагах от меня.

Я начал оглядываться, пытаясь понять, откуда же транслируется моё изображение.

Но вокруг никого не было, только голубой мох, да фиолетовые шляпки местных сморчков…

Странно. Ну да ладно.

— Обрати внимание, — это Зоэ решила прокомментировать происходящее, — ракурс, под которым показывают тебе тебя, такой же, словно точка, откуда ведётся съёмка находится близко к поверхности…

— Вижу, — отозвался я, — только нет тут никого и ничего…

И тут неизвестный сделал свой первый ход.

Моё изображение вдруг начало жить своей жизнью. Оно потянулось к застёжкам шлема ИМД, расстегнуло их и сняло шлем.

А на моём лице, которое транслировал мне неизвестный, вдруг расплылась совершенно блаженная улыбка…

Дурацкая такая улыбка. И я уже приготовился наблюдать, как из уголка рта слюна капать начнёт. От всеобъемлющего счастья.

— Не вздумай! — на всякий случай высказалась Зоэ, — воздух тут, вроде как ничего, но снять шлем тебе предлагается не иначе, как с каким-то умыслом.

— Зоэ, — сокрушённо вздохнул я, — за кого ты меня держишь? Я что, по-твоему, дурнее паровоза?

— Ну извини, извини, я подумала, что не вредно было бы тебя предупредить, — объяснила Зоэ свой выпад, — ведь кто его знает, что тебе в голову-то взбредёт?

— Уж кто-кто, а ты-то точно знаешь! — я дал понять псевдоличности, что отмазка не прокатила.

И начал формировать ответ. Под воздействием моей воли изображение меня в резервном потоке сознания нахлобучило шлем обратно, и при этом сконструировало до нельзя серьёзную и, даже в чём-то героическую, физиономию.

Этим самым я показал, что на провокации не поддаюсь, и забочусь о своей безопасности.

Далее я попробовал сформулировать вопрос: «Кто ты?»

Пыхтел, минут, наверное десять, но, похоже, усилия мои не пропали зря. Я заметил, что фигура моя начала растворяться и исчезать из проекции. Но сам пейзаж остался.

А потом я посмотрел коротенький такой голофильм, который поверг меня состояние прострации…

Сначала точка, откуда велись съемки взмыла вверх, но не сильно высоко, метров на пять. А потом она начала снижаться, пока вплотную не приблизилась к мшистой поверхности. Теперь я мог различать каждое волоконце, каждый тончайший стебелёк этого растения.

И внезапно, без всякого перехода, всё поле моего зрения заполнила одна из тех самых скрюченных поганок с фиолетовой морщинистой шляпкой.

А условная камера медленно провалилась под мох, и перед моими глазами возникла подземная часть ножки гриба.

Тончайший слой почвы, в котором и гнездилась эта поганка, начал исчезать. Я так понял, что это было сделано для того, чтобы показать основное.

От ножки поганки, теперь, как бы висевшей над каменным ложем, отходило несколько тонких нитей, состоящих из какой-то плесени.

Эти нити тянулись к другим поганкам.

Камера слегка отъехала в даль, и я увидел сеть, узлами которой были те самые поганки. Сеть эта простиралась во все стороны, сколь хватало глаз.

Потом я обратил внимание, что по этим нитям перемещаются какие-то огоньки. Что-то мне это напоминало. А вот что именно, хоть убейте, вспомнить я не мог.

— Нейронная сеть, — странным таким голосом сказала Зоэ, — и движение нервных сигналов

Точно! Я даже вспомнил, где видел нечто подобное. Это был учебный фильм о высшей нервной деятельности, который мы смотрели на уроке биологии…

Так что получается то? Если это нейронная сетка, образованная огромной грибницей, то что же такое получается?

Я с грибом разговариваю, что ли? Получается что да, мой собеседник — это огромный мицелий, опутавшиий своей грибницей весь континент…

— Ты…меня… Слышишь… — эти слова…они не были сказаны…их, если так можно выразиться, прошуршала листва.

— Да, — подумал я, и, уже обращаясь к Зоэ, — так оно что, ещё и разговаривает?

— Теперь да, — самодовольно ответил ИИ, — я скинула ему все лингвистические базы. И вот он уже и говорит. Пока не очень хорошо, но будет быстро прогрессировать.

— Так быстро говорить научился? — я не мог скрыть своего удивления.

— А ты как думал? Это же не ты, двоечник, которому, чтобы научиться чему-нибудь полезному можно только через непрерывные превозмогания. Тут совершенно невообразимые вычислительные мощности, так что времени на то, что бы понять принцип обмена информацией через речь ушло сравнительно не много.

— Сейчас… Покажу… Как я было… Был… Рождён…

И перед мои мысленным взором пронеслась череда образов, сложившихся в странный, но, тем не менее, понятный голофильм.

Раньше этот мир был совсем другим. Его населяли две расы.