Онлайн
библиотека книг
Книги онлайн » Разная литература » Руссо и Революция - Уильям Джеймс Дюрант

Шрифт:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 436 437 438 439 440 441 442 443 444 ... 487
Перейти на страницу:
Всему миру известен идеализм молодого Лафайета, который не только сражался за Америку, но и, вернувшись во Францию, энергично включился в борьбу за мирные реформы. Он осудил рабство и посвятил часть своего состояния освобождению рабов во Французской Гвиане.12 Исповедовать либеральные принципы и выступать за реформы стало модным среди части аристократии, особенно среди титулованных дам, таких как мадам де Ла Марк, де Буфлер, де Бриенн и де Люксембург. Сотни дворян и прелатов принимали активное участие в кампаниях по уравниванию налогов, борьбе с правительственной расточительностью, организации благотворительных организаций, прекращению кортежа.13 Некоторые дворяне, например герцогиня де Бурбон, отдавали большую часть своего состояния бедным.14

Все это, однако, было лишь изящным украшением того очевидного факта, что французское дворянство перестало зарабатывать себе на жизнь. Многие дворяне пытались выполнять свои традиционные обязанности, но контраст между роскошным бездельем богатых сеньоров и тяготами населения, постоянно находящегося на грани голода, вызывал враждебность и презрение. Давным-давно великий дворянин сам вынес смертный приговор своей касте. Рене-Луи де Вуайе, маркиз д'Аржансон, государственный секретарь (1744–47), писал около 1752 года:

Раса великих лордов должна быть полностью уничтожена. Под великими лордами я понимаю тех, кто обладает достоинствами, имуществом, десятиной, должностями и функциями, и кто, не имея заслуг и не будучи обязательно взрослым, тем не менее является великим, и по этой причине часто ничего не стоит….. Я заметил, что порода хороших охотничьих собак сохраняется, но как только она портится, с ней покончено.15

Именно эти лорды, богатые, гордые и зачастую бездеятельные, стали инициаторами Революции. Они с нежностью вспоминали времена до Ришелье, когда их орден был правящей силой во Франции. Когда парлементы заявили о своем праве отменять королевские эдикты, дворяне рода и шпаги объединились с дворянами мантии — наследственными магистратами — в попытке подчинить себе короля. Они подбадривали ораторов Парламента, поднимавших крик о свободе; они поощряли народ и памфлетистов осуждать абсолютную власть Людовика XVI. Мы не можем их винить; но, ослабив власть монарха, они сделали возможным для Национального собрания 1789 года, контролируемого буржуазией, захватить суверенитет во Франции. Дворяне бросили первую лопату земли, которая вырыла им могилу.

II. КРЕСТЬЯНЕ И РЕВОЛЮЦИЯ

На пятидесяти пяти процентах французской земли, принадлежащей дворянству, духовенству и королю, большая часть сельскохозяйственных работ выполнялась меценатами, которые получали от владельца инвентарь, инструменты и семена и платили ему, как правило, половину урожая. Эти издольщики были настолько бедны, что Артур Янг назвал эту систему «проклятием и гибелью всей страны»;16 Не столько потому, что владельцы были жестоки, сколько потому, что стимулы были слабыми.

Большинство крестьян-собственников, обрабатывавших сорок пять процентов земли, были обречены на нищету из-за небольших размеров своих владений, что ограничивало возможность выгодного использования машин. Сельскохозяйственные технологии во Франции отставали от английских. Существовали сельскохозяйственные школы и образцовые фермы, но лишь немногие фермеры пользовались их преимуществами. Вероятно, шестьдесят процентов крестьян-собственников владели менее чем пятью гектарами (около тринадцати акров), необходимыми для содержания семьи, и мужчины были вынуждены наниматься в качестве рабочих на крупные фермы. В период с 1771 по 1789 год заработная плата фермеров выросла на двенадцать процентов, но за тот же период цены выросли на шестьдесят пять процентов и более.17 В то время как сельскохозяйственное производство во время правления Людовика XVI росло, наемные рабочие становились все беднее и образовывали сельский пролетариат, который в периоды безработицы служил питательной средой для множества нищих и бродяг. Шамфор считал «неоспоримым, что во Франции семь миллионов человек просят милостыню, а двенадцать миллионов не могут ее подать».18

Вероятно, бедность крестьян преувеличивалась путешественниками, потому что они замечали только видимые условия и не видели валюту и товары, которые прятали, чтобы избежать глаз налогового инспектора. Современные оценки противоречат друг другу. Артур Янг обнаружил районы нищеты, жестокости и грязи, как в Бретани, и районы процветания и гордости, как в Беаме.19 В общем и целом, бедность в сельской Франции в 1789 году была не такой страшной, как в Ирландии, не хуже, чем в Восточной Европе или в трущобах некоторых «богатых» городов нашего времени, но хуже, чем в Англии или в всегда щедрой долине реки По. Последние исследования показывают, что «в конце Старого режима имел место аграрный кризис».20 Когда наступали засуха и голод, как в 1788–89 годах, страдания крестьянства, особенно на юге Франции, были таковы, что только благотворительность, раздаваемая правительством и духовенством, не давала половине населения умереть с голоду.

Крестьянин должен был платить за государство, церковь и аристократию. Хвост, или земельный налог, почти полностью ложился на него. Он поставлял почти всю рабочую силу для пехоты. На его плечи легло бремя государственной монополии на соль. Его трудом поддерживались дороги, мосты и каналы. Он мог бы с большей радостью платить десятину, ведь он был благочестивым «богобоязненным» человеком, а десятину собирали милосердно и редко брали буквально десятую часть;21 Но он видел, что большая часть десятины уходит из прихода на содержание далекого епископа, или церковного бездельника при дворе, или даже мирянина, купившего долю будущей десятины. Прямое налоговое бремя на крестьянина было уменьшено Людовиком XVI; косвенные налоги во многих районах были увеличены.22

Была ли бедность крестьян причиной революции? Это был драматический фактор в комплексе причин. Бедняки были слишком слабы для восстания; они могли взывать к помощи, но у них не было ни средств, ни духа для организации восстания, пока их не разбудили более зажиточные крестьяне, агенты среднего класса и восстания парижского населения. Однако затем, когда силы государства были ослаблены интеллектуальным развитием народа, когда армия была опасно заражена радикальными идеями, а местные власти больше не могли рассчитывать на военную поддержку Версаля, крестьяне стали революционной силой. Они собирались вместе, обменивались жалобами и клятвами, вооружались, нападали на замки, сжигали дома неуступчивых сеньоров и уничтожали манориальные списки, которые котировались как санкционирующие феодальные повинности. Именно эти прямые действия, угрожавшие общенациональным уничтожением сеньориальной собственности, заставили дворян отказаться от своих феодальных привилегий (4 августа 1789 года) и тем самым положили законный конец Старому режиму.

III. ПРОМЫШЛЕННОСТЬ И РЕВОЛЮЦИЯ

1 ... 436 437 438 439 440 441 442 443 444 ... 487
Перейти на страницу: