Шрифт:
Закладка:
Компаньонок больше не озадачивало и не смущало моё «уродство». Женщины обращались с ним умело, по-хозяйски, демонстрируя, что в точности запомнили все мои вчерашние наставления. Действовали слаженно, энергично, проявляли фантазию, не мешали и деловито подсказывали друг другу, словно выполняли пункты заранее чётко спланированного мероприятия.
Их напор и настойчивость меня поначалу насторожили. Заподозрил в поведении компаньонок подвох. Сверхактивность, услужливость и стремление жриц любви выжать из меня все соки и радовали, и настораживали. Даже скастовал на себя «драконью кожу», готовясь к возможному нападению: с такой защитой мог расслабиться — сомневался, что в этом мире есть оружие, способное её пробить.
«Кожа» не пригодилась.
Я разгадал причину стараний компаньонок.
Улыбнулся, подумав о том, что мог бы догадаться о задумке женщин и раньше. Отбросил тревожные мысли.
— Вы ещё не проголодались, госпожа? — в очередной раз интересовалась Белая.
— Курочка в белом вине у нашей поварихи сегодня получилась просто замечательная! — нашёптывала Чёрная.
Компаньонки всё чаще заговаривали о еде. И со мной, и друг с другом.
Но не переставали трудиться: совместными усилиями заставляли меня интенсивно сжигать калории. Должен признаться, у них это неплохо получалось. На разговоры об ужине мой живот вскоре стал реагировать жалобным урчанием.
— Ладно, — сказал я. — Перерыв.
В глазах тружениц борделя вспыхнула надежда.
— Что вы там говорили о курице? — спросил я.
Компаньонки взвизгнули и захлопали в ладоши.
* * *
Когда я спустился вниз, общий зал показался мне словно сонным — тихим, почти безлюдным. Пока шагал к ещё вчера облюбованному столу, насчитал в зале десяток компаньонок, облачённых в полупрозрачные робы, да полдюжины их клиенток с эмблемами боярских родов на одежде. При виде меня те и другие оживились. Засверкали в мою сторону улыбками, словно приняли меня за хозяйку борделя. Зашушукались, провожая нашу троицу взглядами.
Карауку я заметил на барной стойке. Та лежала по правую руку от приветливо улыбавшейся мне госпожи Бареллы. Хозяйка салона поинтересовалась моим самочувствием и настроением. Дождалась, пока мы с компаньонками рассядемся. Кивнула головой — направила к нашему столу пышногрудую разносчицу.
Я не спеша сделал заказ.
Не подавал вида, что догадался, чего от меня ждут.
А меня и не торопили.
Пока ел, в комнате появлялись всё новые лица. Едва ступив на порог, женщины обязательно задевали меня взглядами. Потом оглядывались по сторонам и занимали места за столами, на диванах, усаживались на разбросанные по полу подушки.
К тому времени, когда я покончил с едой, в зале случился аншлаг. Сидячие места закончились. Пятеро то ли пока не впрягшихся в работу, то ли уже отработавших смену компаньонок дожидались окончания моего ужина стоя у стены.
Моя просьба принести чашку кофе вызвала в зале волну недовольных шепотков. Заметил: Чёрная и Белая едва сдержали разочарованные гримасы. Оказавшаяся под прицелами многочисленных глаз разносчица зябко повела плечами; подгоняемая многочисленными взглядами, метнулась на кухню.
— Слышала, сегодня в Городском театре было необычное представление, — сказала словно невзначай оказавшаяся рядом с нашим столом хозяйка борделя.
— Быстро до вас дошла информация, — сказал я.
— Как же я жалею, что пропустила это зрелище! — сказала госпожа Барелла. — Гостьи салона мне так красочно его описывали! Вы не поверите, госпожа! Они вынудили меня впервые за долгие годы испытать зависть! Ничего не могла с собой поделать. Вот бы хоть одним глазком взглянуть на эту огненную птицу!
— Места здесь маловато.
Несчастный взгляд хозяйки борделя показался мне вполне искренним.
— Но… могу повторить представление в миниатюре, — добавил я.
Белая и Чёрная снова взвизгнули — у меня едва не заложило уши.
Барелла всплеснула руками.
— Госпожа! — воскликнула она. — Я!.. Я не знаю, что сказать. Можете просить у меня, что угодно. Всё, что пожелаете, госпожа!
— Кофе, — сказал я. — А потом уже будет пение.
— Эй! Бездельницы! Кофе для нашей любимой госпожи!
— Шевелите ляжками, дурёхи! — в тон своей начальнице прокричала Белая. — Госпожа согласилась петь!
* * *
Уже далеко заполночь, лёжа на кровати, слушал болтовню компаньонок.
— Госпожа, вы зря стесняетесь своего… отличия от других женщин, — говорила Белая.
— Небось, ходить с такой штуковиной между ляжек не очень-то удобно, — вторила коллеге Чёрная. — Бедняжка.
— Мне вас жаль. Но… в этом нет ничего страшного.
— Вы же не калека!
— Об этом я и говорю.
— Любая, из тех, кто услышит ваше пение, — сказала Белая, — тут же захочет стать вашей подружкой. Можете мне поверить, госпожа.
— Я бы и сама…
— Да при чем здесь ты?
— Я и говорю, — сказала Чёрная, — кто угодно, даже девицы из благородных будут мечтать стать вашими подружками, госпожа!
— И плевать им будет на это ваше уродство, — сказала Белая.
Она продолжала наглаживать «уродство» рукой.
— Вот-вот! — согласилась с ней Чёрная.
— Да и вообще, к нему вполне можно привыкнуть.
— А кое в чём оно и… ничё так… полезное, заменяет многие штуковины. Дай сюда.
Чёрная отобрала «уродство» у коллеги.
— Кому-то ваша… особенность может и понравиться, — сказала она.
— Когда приезжала госпожа Килея, сестра нашей хозяйки, — сказала Белая, — она рассказывала, что на материке — в этом, как его, в королевстве Ягвара — есть тётки, которым нравится развлекаться с мужчинами.
— Ага! Помню! Говорила, что те сумасшедшие деньги за такое платят! Не то, что за нас!
— Госпожа Килея из кожи вон лезет, чтобы угодить этим извращенкам. Жаловалась своей сестре, сколько денег и трудов уходит на то, чтобы раздобыть для них мужиков.
— Но только те постоянно дохнут!
— Представьте, госпожа, как бы богачки обрадовались, увидев вас.
— И ваше уродство, — добавила Чёрная.
В очередной раз услышав слово «уродство», я демонстративно нахмурился.
— А ещё в королевстве есть огромный театр! — мечтательно вздохнула Белая, резко сменив тему. — Намного больше нашего.
— Говорят, там целая тыща баб помещается! — подхватила Чёрная. — Это ж сколько народищу?! И эта… ихняя королева, наверное, туда тоже захаживает.
— Вот бы послушать, госпожа, как вы будете в том театре петь!
* * *
