бригадиров его рвали в клочья: тому дай, другому дай. Считалось: если кто не выпросит хотя бы одного человека, тот не бригадир. Теперь бригадиры давали список: «Вот эти согласились, и их приняли. На объем работ хватает». Жесткое это дело — подряд. В те дни заговорили о Венцовой. За неполный год подряда она, худо ли, хорошо ли, переучила всю бригаду. Девчонки, которые боялись подойти к коровам, а тем более подступиться к доильным аппаратам, теперь делали все, что от них требовалось. А главное, молодые доярки входили в профессию, она день ото дня захватывала их, поддавалась и через это делалась близкой, своей. Так возникала привязанность, когда человек еще слепо чувствует неопределенную тягу, а потом и новое состояние души — не может без нее обходиться. Это уже любовь. Вспомнили и Постника, который сам учился и других учил экономике подряда, убеждал в том, чего еще никто не видел. И только по окончании сезона, когда был собран и подсчитан урожай зерна, соломы, половы и под расчет в среднем вышло еще по восемьсот рублей на брата, многие пожалели, что принимали слова Степана за сказку. А те, кто поверил, кто выкладывался, с учетом трудового участия получили накидку: еще по двести-триста рубликов. Кому они лишние?

Начальники цехов доложили на совете о планах обучения рабочих своим специальностям, о повышении квалификации среднего звена кадров. Бахтин слушал, и одна мысль все время отвлекала его. Черт этот Вавилкин, замутил голову. Да, он, как ни ворочай, прав: нужна большая цель и преодоление себя, своей мелкости, чтобы достичь результата. Он остановил себя и стал внимательно слушать, кто и чему будет обучать людей. Программ, конечно, нет. Никто ведь и не думал об этом. Почему же не думал? Наверняка где-то в России такие же, как они, маются. Почему же мы не знаем, что вокруг нас делается? И тут он прав, Вавилкин. Он говорил о нашей провинциальности, замкнутости. Ну, Петр увидел, выход стал искать. А мы и привыкли — как будто так и надо. Островитяне!

Бахтин опять отвлекся и, волнуясь, пропускал меж ушей то, что говорили бригадиры, звеньевые, начальники цехов, и не знал, о чем он будет говорить сегодня, и потому злился. «Корытники чертовы, срам один…» И уже к концу подходил разговор, никогда еще такими долгими не были заседания совета бригадиров. Что скажет в заключение директор? А он все еще не знал, что сказать.

— Мы не подумали… — сказал Бахтин, все еще точно не зная, как это выразить, — чем будет заниматься управленческий аппарат, наша интеллигенция, когда оперативная хозяйственная и экономическая работа перейдет в бригады. Главные специалисты, а теперь начальники цехов, вы еще не думали об этом?

Создание условий для бригад, забота о перспективе. Чтобы человек мог выложить все: свою силу и душу. И постоянно рос, чтобы не было у нас такой пестроты: одни — хорошие, другие — средние, третьи — плохие. Со стороны на нас смотришь: передовой совхоз! А внутри? Чересполосица. Выровняться нам надо! Оценка по конечному результату и трудовому участию откроет нам глаза: кого надо учить и у кого учиться. Вот основа. Партийная организация уже работает над тем, как в новых условиях руководить людьми, воспитывать их. Будем брать опыт у тех, кто уже поднаторел в подряде. Ну и учить других. У нас ведь тоже кое-что есть. — И вдруг обратился к Венцовой: — Вера Никитична! Сколько ты получила писем? Ну да, не личные, конечно, — улыбнулся он, — насчет семинара. А ведь всего заметочка была в областной молодежной газете: «Молодые доярки учатся…» Так?

— Да писем двадцать было. Все с вопросами, — ответила Вера, смущаясь и краснея.

— Во! — радостно воскликнул Бахтин. — Интерес друг к другу. Значит, нужно общение.

Его так и не поняли до конца, да и он еще не совсем ясно представлял, что это общение, кроме практического обмена опытом, еще что-то значит. И Бахтину и другим еще предстояло понять глубинное значение внутреннего и внешнего общения народа, нации, общения экономического и политического, психологического и нравственного, без чего они обрекают себя на провинциальность, теряют чувство потребности единства. Странный этот Вавилкин, он это понял раньше их.

А Бахтин, как ни был он уместен в роли работника своего уровня, он все же трудно поднимался над практическими делами своими. Сейчас, выйдя из агрономической лаборатории, где, как всегда, работал совет бригадиров, щурясь от ослепительного блеска снегов под морозным ясным солнцем, он уже думал, что ему делать с лишними людьми, особенно с теми из них, кто был как бельмо на глазу. Их безжалостно отринули вчерашние же товарищи. Никто не хочет войти в их положение. Бахтин понимал, что с подрядом люди не стали хуже, просто не хотят содержать за свой счет ненадежных работников. Постник так и сказал: «За счет всех раньше проходило, выводили. А за счет бригады? Кто раскошелится? Пусть сами заботятся, не маленькие». Так, наверно, все думают, но не говорят. А Постник — он прямой. Уж не создавать же в совхозе фонд помощи семьям алкоголиков?

Бахтин не успел отъехать — к машине подбежал Степан Постник.

— Спиридоныч, по графику мой отпуск. Ничего не предвидится?

— Предвидится, — сказал Бахтин. — Едем в Чехословакию: ты, Венцова и я. Есть решение райкома. Караси от тебя не разбегутся… Ну, что растерялся. Садись, куда тебе?

— Забегу домой. Надо все отменить.

— Лошадок мы нашли, — сказал капитан Прохоров. Поздоровавшись, он вернулся к столу, как всегда, подтянутый, одетый по всей форме, в ремнях, с пистолетом на боку. Директор, признаться, уже отпел лошадок, списал, так что новость застала его врасплох, и он не сразу даже обрадовался. И тотчас подумал не о лошадях, а опять же о капитане: «Не отступился, вот ведь». А потом действительно обрадовался: лошадь как транспортное средство находила, особенно на фермах, все большее применение. Уже Вера Венцова поняла, что трактор бывает далеко не загружен, да и стоит дорого. Лошадь, которая обслуживает бригаду, они и кормят сами.

— Ну, спасибо, ну, спасибо! — произнес Бахтин, снова хватая руку капитана. — День-то какой, придется пометить красным.

— Что у вас, свои праздники? — удивился капитан.

— Да нет, это я для себя. В настольном календаре удачливый день обвожу красным. Минует год — подсчитываю. Забавно выходит! Ну, это еще с детства, со школы. А лошадки где же? Как их получить?

— Получить! Еще доказать надо, что ваши. Метки вроде сходятся, да и воры признались, но кто знает. Я сегодня вас разыскивал, сказали, что на совете бригадиров. Не стал беспокоить.

— Кто же увел? Цыгане?

— Не греши против них. Мальчишки. Да,