под пробуждением, Ольге это не сильно поможет. В суде подобный допрос как доказательство невиновности не примут. Самое обидное, что как доказательство вины подобный допрос принимают. Вот такой вот выверт процессуальной системы.

— И все же, зачем вам я?

Ольга некоторое время смотрела мне за спину, на ночной город, а потом почти шепотом сказала:

— Потому что вы любите маньяков.

Мне показалось, что я не совсем поняла, точнее, не совсем так расслышала:

— Простите?

И Ольга повторила:

— Вы любите маньяков, об этом многим известно.

Откуда? — мысленно возопила я, не показав, впрочем, своего внутреннего негодования. Если я могу заказать Яне найти инфу о ком-то, кто-то может заказать ей найти инфу обо мне.

— И вы уверены, что ваша сестра стала первой в череде смертей девушек? — уточнила я.

— Да, — обрадованно кивнула Ольга, подумав, что нашла во мне единомышленницу. Ну ладно. Я тоже считаю, что все эти убийства — серия, а то, что полиция не хочет все эти убийства в одно дело объединять, так это понятно: доказательства собирать сложно, зато легко вызвать панику у населения и пристальное внимание властей всех мастей, которые с удовольствием будут шпынять на тему "почему преступник все еще не пойман", мешая своим неуемным энтузиазмом. Причин много, результат один - серии не любят.

— Мне про вас Юлечка Шелестова рассказала, она же меня провела на прием, все же траур по Анастасии, ну вы понимаете.— кажется, после того, как я не назвала ее полной дурой и не послала с подозрениями на серийника подальше, Ольга расслабилась.

— А ей? — заинтересовалась я, хотя где-то на периферии сознания сочетание “Юлечка Шелестова” фиксировалось как знакомое. Наконец в голове, еще до того, как Ольга приоткрыла и сию завесу тайны, - всплыла полноватая, рыжая кудрявая девушка, навещавшая Волкову в больнице.

— Я таки убью Алису, — пробурчала я себе под нос, и увидев замешательство Ольги, махнула рукой. — Нет-нет, ничего такого. Давайте с вами встретимся отдельно, чтобы обстоятельно поговорить. Вас уже допрашивала полиция, но как вы понимаете… — я развела руками, а Ольга только кивнула:

— Мне придется повторить все вам.

Мы обменялись контактами, и я решила вернуться на прием. Что-то мне подсказывало: мы с Ярославом пробыли здесь достаточно долго, чтобы было прилично покинуть блестящее столичное общество до следующего раза. Так что я хотела поскорее найти жениха и озвучить ему эту дельную мысль, но все равно была удивлена, увидев его подпирающим стену возле входа на террасу, словно охраняя, чтобы во время беседы с Ольгой нас не побеспокоили.

— Вы знали о том, что здесь будет молодая Зосимова, — констатировала я, глядя в его честные, ничего не понимающие глаза.

— Предполагал такую возможность, но не был уверен. — спустя несколько секунд под моим выжидательным взглядом раскололся Волков. — Ну, а потом разве плохо, если она вас немного развлечет?

Я покосилась на жениха и покачала головой. Одна молодая особа меня уже так развлекла, так развлекла, аж развлекее некуда.

— Главное, чтобы потом развлечение не вылилось в погоню по столице, деда удар хватит, — фыркнула я, чувствуя себя кошкой со вздыбленной шерстью.

— Ну что вы, — Ярослав легко улыбнулся. — Игорь Савельевич крепкий старик, он еще не одну вашу шалость переживет.

Я наградила жениха странным взглядом. Вот ему бы как раз озаботиться тем, чтобы его невеста была добропорядочной и приличной женщиной, а меня не оставляет чувство, что Волков меня буквально толкает на какую-то авантюру.

— У него давление, язва и одышка, ему нельзя курить, а он дымит как паровоз при каждом удобном случае, и коньяк хлещет, как не в себя, — привычно заворчала я, а Ярослав неожиданно рассмеялся.

— Теперь я понимаю, почему Игорь Савельевич согласился на такую скорую свадьбу.

— Если вы сейчас скажете, что это для того, чтобы пить и курить в свое удовольствие, то я отравлю вас, ей-богу, — предупредила я, а Волков покладисто кивнул.

— Тогда я этого не скажу.

Я поджала губы, собираясь сказать какую-нибудь колкость, но в этот момент перед глазами полыхнуло алым, и меня повело.

Глава 19

Давненько у меня такого не было. Точнее, более правильным будет сказать: у меня никогда такого не было. Если представить шкалу агрессии как старый ртутный градусник, то условная температура неприязни ко мне сначала взлетела на максимум, а потом устремилась выше, проламывая возможный потолок. Приятного в этом было мало, к общей дезориентации добавился неприятный шум в ушах, из-за чего обеспокоенный голос Ярослава звучал словно из-за подушки. Меня куда-то повели, потом усадили в кресло и что-то сунули под нос. Резкий едкий запах, от которого слезились глаза, неплохо прочищал голову. Нашатырь. Такую гадость ни с чем не спутать, даже если производитель, непонятно с какого перепуга, решил добавить экстракт лаванды, чтобы продать старому аромату новую свежесть. На мой субъективный взгляд, получившееся надо было запретить, как оружие массового поражения.

Мне понадобилось некоторое время, чтобы продышаться, вытереть выступившие слёзы и осознать, что я практически полностью пришла в себя. К чести Волкова, задавать дурацкие вопросы типа “как вы?” - он не стал.

— Отвезти вас к врачу? — осторожно спросил Ярослав, обеспокоенно глядя на меня. Я покачала головой:

— Не стоит,— и пояснила.— Это минутное недомогание, вызванное Пробуждением.

— Это, конечно, хорошо, что недомогание минутное, но я бы всё равно показал вас врачу - на вас лица нет.— судя по всему, Ярослав был не на шутку обеспокоен моим состоянием.

— Я найду семейного доктора в ближайшие дни,— пошла я на небольшой компромисс.

— Можете ли вы сказать, что это было?— осторожно, словно ступая на скользкий лед, спросил Волков. Хотя нам в ближайшее время и предстояло создать новую ячейку общества, Ярослав придерживался общепринятого этикета, согласно которому спрашивать о пробуждении было не принято, даже в беседе между близкими друзьями эта тема являлась табу, несмотря на то, что сейчас династия была крайне устойчива. В периоды, когда власть императора ослабевала и кланы пускались во все тяжкие, сохранение всех нюансов своих способностей порой являлось залогом выживания.

— Кто-то в зале, находящийся достаточно близко, испытывал по отношению ко мне крайне негативные эмоции. Причём, судя по всему, мысль: "Убила бы гадину", была самой безобидной.

Неожиданно я хихикнула и поймала взгляд Волкова, в котором читалось страстное желание