Ее волнистые волосы были распущены и щекотали мое плечо, но я бы не посмел отодвинуться, даже будь это колючие иглы. Напряжение между нами нарастало, хотя мы не смотрели друг на друга и не разговаривали, пока следили за сюжетом фильма. Вернее, Тина следила, а я лишь наблюдал за ней. Считывал все эмоции, мелькавшие у нее на лице, словно она была открытой книгой.

Если она удивлялась, ее брови смешно приподнимались домиком, а в те моменты, когда персонажи начинали нести чушь или совершали идиотские поступки, она недовольно морщила нос или поджимала губы, отчего на ее подбородке появлялась милая ямочка. А еще мне нравился ее смех – такой звонкий и переливистый. Иногда она смеялась так сильно, что начинала похрюкивать, и тогда я смеялся над ней, за что получал подзатыльники или тычки локтем в бок.

Но больше всего меня будоражило то, как Тина смущалась. Всего несколько дней назад она заставила меня кончить в штаны, а сейчас краснела из-за откровенных сцен и пошлых шуток.

Когда в фильме началась сцена близости главных героев, воздух между нами словно сгустился. Кожа плеча и бедра горела в тех местах, где я соприкасался с Тиной. Я не смел смотреть в ее сторону, хотя боковым зрением видел, что ее грудь стала подниматься и опадать более прерывисто и тяжело, слышал, как участилось ее дыхание. Но самым невыносимым было то, что она то и дело бросала на меня короткие взгляды.

Зазвучала та самая песня, под которую мы танцевали. Уже тогда я понимал, что со мной происходит, но не желал это признавать. А теперь…

– К черту это дерьмо.

Я повернулся к Тине так резко, что она вздрогнула, а потом властно обнял ее за талию и впился губами ей в рот. Из ее груди вырвался короткий стон, но я не дал ей возможности что-то предпринять и углубил поцелуй.

«Умоляю, только не отталкивай меня», – мысленно взмолился я и чуть не умер от облегчения, когда Тина обмякла в моих объятиях и ответила на поцелуй. Она зарылась пальцами в мои волосы, и я довольно улыбнулся. Я давно заметил, что ей нравилось прикасаться к ним. Мне же хотелось трогать ее везде. Гладить, обнимать, сжимать, целовать и кусать.

Мое сердце отбивало бешеный ритм, а пальцы подрагивали от волнения, словно я впервые оказался наедине с девушкой. Но с Тиной и правда все было как в первый раз. Мне недоставало воздуха в легких, но я был не в силах оторваться от нее, словно именно она была моим кислородом. Я покусывал ее мягкие пухлые губы, всасывал язык к себе в рот, желая почувствовать ее вкус, и Тина отвечала на все ласки так, как будто жаждала их не меньше.

Может, так и было? Может, не я один сходил с ума?

Боже, пусть так и будет.

Я скользнул руками к ее талии, осторожно, почти несмело забрался под ее футболку и замер в ожидании ее реакции. И то, что сделала Тина в следующий момент, окончательно снесло мне крышу.

Она разорвала наш поцелуй и нетерпеливо стянула с себя футболку. Я не успел даже собраться с мыслями, как она схватилась проворными пальчиками за края моей футболки, и я послушно поднял руки, чтобы она сняла с меня ненужную вещь. Как только черная ткань оказалась на полу, я снова нашел губы Тины своими. Намотал ее длинные волосы на кулак, чтобы они не мешали мне разбираться с дурацкой застежкой лифчика, которая все никак не поддавалась.

Тина отстранилась и, тяжело дыша, заглянула мне в глаза.

– Зак, ты нервничаешь?

– Охренеть как.

– Почему? – в недоумении спросила она и провела ладонью по моей груди.

– А ты не догадываешься? – В моем голосе слышались нотки отчаянья.

Тина нахмурилась, но я не дал ей времени на осмысление моих слов. Одним уверенным движением наконец-то расстегнул ее лифчик и отбросил его на пол, где уже валялись наши футболки. В прошлый раз в комнате Тины было так темно, что я ни черта не разглядел, а теперь был готов упасть в обморок от ее ошеломительной красоты.

Я снова сжал ее волосы в кулаке и слегка потянул, заставляя Тину прогнуться в спине. Я тут же припал губами к ее шее, с упоением целуя, покусывая и облизывая ее кожу, прежде чем медленно спустился к тяжело вздымающийся груди.

– Такая сладкая, – прошептал я охрипшим от возбуждения голосом и накрыл губами твердый сосок. Тина издала громкий стон, и мне пришлось прижать ладонь к ее губам. – Тише, – пробормотал я, не отрываясь от покрытой мурашками кожи, а потом обвел языком ареолу, из-за чего она шумно всхлипнула. – Разбудишь Рири.

Тина начала тереться об меня бедрами, и теперь разбудить сестренку, сладко спавшую в комнате напротив, рисковал уже я. Тина царапала ноготками мою спину, впивалась в плечи и ерошила волосы, прижималась ко мне все сильнее, пока я осыпал влажными поцелуями ее грудь.

– Зак, пожалуйста, – прошептала она так страстно, что я чуть не кончил.

Приложив титанические усилия, я отстранился и аккуратно уложил Тину на кровать. Я навис над ней, уперевшись руками в матрас по обе стороны от ее плеч, но пока не торопился ничего делать. Просто любовался ее точеной фигурой, молочной кожей, длинной шеей, хрупкими плечами с выступающими ключицами и самой прекрасной на свете грудью.

– Какая же ты охренительная, – прошептал я, полностью капитулируя перед ней и своими собственными чувствами, а потом поцеловал ее в губы. Тина обняла меня за плечи и прижалась всем телом. Наш поцелуй был неспешным, глубоким, страстным. Я ласкал ее плечи, сминал грудь и поглаживал бедра, очерчивал изгибы талии и никак не мог насытиться нежностью ее кожи.

Когда она обхватила зубами мою нижнюю губу и прокрутила языком пирсинг, последняя нить моего терпения оборвалась. Я одной рукой вытянул ремень из петель и расстегнул ширинку, но в следующий миг замер.

– Тина?

Я посмотрел на нее, спрашивая разрешения, и она, прикусив губу, кивнула.

Через секунду к футболкам и лифчику присоединились мои джинсы.

Я уже собирался стянуть с Тины до безобразия короткие шорты, как вдруг вспомнил одну важную деталь, которая быстро спустила меня с небес на землю.

– Твою мать, – простонал я и уткнулся лбом ей в плечо.

– Что случилось? – едва различимым шепотом спросила она и запустила пальцы в мои волосы.

– Я никогда не привожу в дом девушек, так что здесь нет презервативов. – Я немного отстранился и виновато посмотрел на Тину. Ее глаза