ученика до самоубийства из-за телесных наказаний (дело средней школы Д.); непочтительный сын, изгнавший родную мать из дома из-за жажды наживы (дело жилого комплекса «Фуминь»); владелец автомобиля, ставший причиной трагической гибели другого человека из-за пренебрежения общественной безопасностью. В глазах убийцы во всех трех мужчинах было некое «зло». И это «зло» отнюдь не являлось великим злом в обычном понимании этого слова. Однако для убийцы оно оказалось непростительным. Имеющиеся доказательства говорили о том, что он не имел никаких контактов с покойными и даже не был косвенным потерпевшим их «злодеяний»; однако в глубине души, возможно, видел себя в роли карателя, способного заставить этих так называемых злодеев расплатиться за содеянное. Другими словами, он, кажется, сопереживает жертвам злодеяний и изо всех сил старается обрушить те же ощущения на злодеев. Это очень простое, близкое к линейному мышление: сотворил зло – получи воздаяние. В некотором смысле это напоминает одну из исторических форм человеческой мести – талион. Иными словами, око за око и кровь за кровь. И еще одно слово, связанное с этим сравнительно примитивным понятием воздаяния, – справедливость. Другими словами, убийца использовал тактику «плата той же монетой», чтобы добиться так называемой справедливости и правосудия в своей душе.

Поэтому Вэй Минцзюнь, как и Юй Гуан, решал математические задачи наперегонки со временем и жизнью.

Поэтому Цзян Вэйли претворил в жизнь свои безрассудные слова, когда вернулся в «утробу» и висел вверх ногами, как младенец, в теплой «амниотической жидкости».

Поэтому машина У Чжаогуана вновь преградила спасительный путь, только на этот раз в беснующемся пламени погиб он сам.

Кроме того, общественный резонанс, вызванный этими тремя делами, был именно тем, чего больше всего жаждал убийца. Когда три «злодея», осуждаемые обществом, умерли один за другим в кармической манере, многие люди хлопали в ладоши от радости. Казалось, что яростные эмоции всего общества выплеснулись наружу. Убийца получил одобрение, даже похвалу, и, кажется, еще больше убедился в том, что его действия не являются аморальными и по меньшей мере необходимы для поддержания справедливости и правосудия. В некотором смысле его психологические установки подкреплялись и усиливались в такой внешней среде. Это подтверждалось и тем, что он решился совершить несколько преступлений всего за пару месяцев.

Во-вторых, схожесть жертв. На первый взгляд жертвы трех убийств мало походили друг на друга по личным признакам. Не считая того, что жертвы были одного пола, их профессии, уровень образования, семейное положение, круг общения и финансовое положение существенно различались. Однако оценка рисков виктимизации троих погибших выявила высокую степень сходства в уровне угрозы подвергнуться нападению.

Все три жертвы являлись «знаменитостями». И эта внезапная «слава» была вызвана так называемыми злодеяниями покойных при жизни. После обнародования информации в СМИ их поступки стали достоянием общественности и быстро превратились в горячую тему для обсуждения на каждом углу. Под руководством и приукрашиванием медиа их «злодеяния» многократно раздувались: от случайности или упрямства до объектов всеобщего осуждения. Были те, кто резко осуждал, и те, кто угрожал насилием. Однобокое общественное мнение в одночасье сделало простых людей врагами всего народа. О дурной славе Вэй Минцзюня и Цзян Вэйли можно и не упоминать, но после того, как Хоу Юнмэй сгорела заживо, У Чжаогуан тоже пострадал под тяжестью общественного мнения. Помимо бесконечных статей в печатных СМИ, о нем и сером микроавтобусе «Улин» неоднократно рассказывали по телевидению и радио. Особенно в интернете, где сующие нос в чужие дела собрали личную информацию У Чжаогуана, а затем предали ее огласке. Были обнародованы самые разные данные – от номеров мобильного и домашнего телефонов до домашнего адреса и места работы, и даже информация о жене, дочери и родственниках У Чжаогуана. Судя по тем веб-страницам, которые Ян Сюэу скачал и распечатал, почти на каждом портале внутренних новостей были соответствующие ссылки. В крупных поисковых системах стали популярными такие ключевые слова, как «У Чжаогуан», «владелец Улин» и «пожарный проезд». Особенно это касалось интернет-форумов, где каждый пост о пожаре в «Фуду Хуачэн» сопровождался большим количеством ответов. Например: «Да чтоб вся его семья сгорела заживо», «Бессовестный автовладелец должен поплатиться», «Подонок! Умри!» и множество других ужасающих слов. Если б гнев, обрушившийся на У Чжаогуана, был преобразован в тепловую энергию, сам он не просто превратился бы в обугленный труп, от него не осталось бы даже горстки пепла.

Подобный общественный резонанс, когда все говорили о допустимости убийства, нашел очевидное воплощение в Вэй Минцзюне, Цзян Вэйли и У Чжаогуане, и именно эта всеобщность побудила убийцу сделать из этих троих цели для демонстрации «справедливости и правосудия». Неоспоримо, что такое общественное мнение, направленное на жертв, значительно усилило мотив убийцы. В некотором роде его замысел вполне совпадал с потребностью общества в эмоциональном катарсисе. Другими словами, то, что совершил убийца, – это то, чего желала общественность. По сути, преступник стал представителем и исполнителем воли общества. Возможно, не только в глазах убийцы, но и в глазах всего общества убийство этих троих, хоть и нарушило уголовный закон, не противоречило нормам морали. Тот факт, что мать Юй Гуана назвала его «благородным рыцарем», возможно, как раз и являлся воплощением этих настроений.

В-третьих, схожий способ совершения преступлений. На первый взгляд все три убийства разные. Жертвы умерли от геморрагического шока, утопления и пожара. Однако сквозь поверхностные признаки все же можно найти общие черты. Первое: убийца был в перчатках, в капюшоне и позаботился о том, чтобы убрать следы. Второе: предполагалось, что убийца приезжал на места преступлений на автомобиле, поскольку каждое убийство требовало перевозку определенного количества предметов, таких как сейф, водоналивной мешок, канистры с водой или бензином и других. Третье: некоторые орудия преступления имели одинаковую природу. И в деле об убийстве в «Фуминь», и в деле о поджоге в «Фуду Хуачэн» убийца использовал диэтиловый эфир для усыпления жертв и такой же (или похожий) желтый скотч для связывания рук и ног. Примечательно, что в деле средней школы Д. он использовал палку, чтобы жертва потеряла сознание, в то время как в двух последующих делах был применен диэтиловый эфир. Это, вероятно, свидетельствовало о том, что убийца размышлял о степени риска и коэффициенте надежности преступного «почерка» в серии преступлений и намеренно усовершенствовал его, выбрав наиболее эффективный и безопасный метод.

В-четвертых, во всех трех делах убийца использовал ненужные и громоздкие процедуры для осуществления убийства. Из реконструкции и анализа преступлений очевидно, что перед смертью он полностью подчинил себе жертв. В тот момент убить их было очень просто. Однако убийца, рискуя задержаться на месте преступления слишком долго и