Руна замолчала, когда официантка принесла поднос с чашками кофе и двумя тарелками, на которых громоздились огромные бургеры вместе с щедрой порцией картофеля фри. Оставив еду на столе, девушка пожелала приятного аппетита и удалилась.

Воспоминания о прошлом напрочь заглушили голод, поэтому Руна решила пока выпить кофе. Рейнар, взяв с подноса чашку, последовал ее примеру: вероятно, он расценил, что жевать с аппетитом бургер в то время, как его напарница рассказывает о смерти родителей, будет не совсем правильно, даже несмотря на привычное для него амплуа бесчувственной сволочи.

Руна сделала глоток горячего кофе: напиток оказался таким же горьким, как и ее история. Обхватив чашку руками, Руна ощущала, как приятное тепло разливается по окоченевшим пальцам. Она взглянула на Рейнара: отпив кофе, он поморщился.

– Ну и пойло, – пробормотал он.

Руна сделала еще глоток, пытаясь распробовать вкус кофе, но не смогла: все ее чувства словно онемели. Держа чашку в руках, она смотрела на черную жидкость, в которой отражался свет потолочных светильников, и ей казалось, что точно такая же субстанция – темная, горькая, жаркая – растекалась по ее телу с того момента, как погибли ее родители. Наконец, Руна продолжила свой рассказ:

– Спустя короткое время отец вернулся в гостиную – с пистолетом в руке. Он работал полицейским и поэтому держал дома оружие. А затем произошло то, что навсегда изменило мою жизнь: отец со стеклянным взглядом нацелил пистолет на маму… Она только и успела мне крикнуть: «Руна, прячься!»

Рука с чашкой задрожала, и Руна вернула ее на блюдце, надеясь, что Рейнар не заметил этого мимолетного проявления слабости. Последний раз она рассказывала о смерти своих родителей Аданне – это было пять лет назад, когда девушки познакомились во время учебы в Академии. Поздним вечером они сидели в тесной, но уютной комнате общежития, за окном шел дождь, и Руна, закутавшись в плед, со слезами на глазах, сдавленным от рыданий голосом рассказывала подруге о том, как погибли ее родители. В тот вечер Аданна обнимала подругу, успокаивала ее – и заснула вместе с ней в кровати, ласково обнимая.

Но сейчас, в этом богом забытом придорожном кафе, где Руна раскрывала душу перед человеком, которого считала врагом, она не могла рассчитывать на слова поддержки и теплые, успокаивающие объятия. Напротив нее сидел человек с холодным взглядом и непроницаемым выражением на красивом лице. Он слушал ее историю внимательно, но как будто бы отстраненно – либо же искусно делал такой вид.

– Отец застрелил маму на моих глазах. – Руна убрала руки под стол, чтобы Рейнар не увидел, как сильно они задрожали несмотря на все ее попытки сдержать внутреннее волнение. – Я успела спрятаться в шкафу и оттуда через щель в дверях увидела, как отец, постояв какое-то мгновение над телом мамы, поднес пистолет к своему виску и сделал выстрел.

Самая тяжелая часть рассказа осталась позади, и Руна непроизвольно с облегчением выдохнула.

– Твой отец был криптоморфом? – спросил Рейнар.

– Нет. – Руна покачала головой и твердо сказала: – Но я знаю точно, что он совершил эти действия под влиянием криптоморфа.

– Что ты имеешь в виду?

– Когда я выбралась из шкафа и подошла к родителям, я почувствовала на себе чей-то взгляд – словно кто-то буравил мой затылок. Дрожа от шока, я обернулась и увидела за окном человека. Я не успела рассмотреть лицо: поняв, что его заметили, человек тут же скрылся.

Руна замолчала и прикрыла глаза. Перед мысленным взором появилась картина, которая преследовала ее в кошмарах несколько лет: тела мертвых отца и матери на полу, а за окном – озаренное северным сиянием небо и силуэт таинственного человека. Руна навсегда запомнила его взгляд…

– Ты считаешь, что это был криптоморф. – Голос Рейнара вернул Руну в реальность.

– Он управлял действиями моего отца. – Руна кивнула. – Заставил его застрелить маму. А затем заставил отца совершить самоубийство.

– Почему же криптоморф не приказал отцу убить тебя?

Рейнар озвучил вопрос, который мучал Руну все эти годы. Ответ на него она не знала, поэтому просто пожала плечами.

– Я понятия не имею, кем был этот человек и какие цели преследовал. – Руна взяла длинный ломтик картошки фри и обмакнула его в томатном соусе. – Полиция не обнаружила следов проникновения на территорию нашего загородного дома, а на лужайке под окнами гостиной не было отпечатков обуви.

– То есть, тебе не поверили?

– Нет. – Руна покачала головой. – Официальная версия следствия гласила: мой отец, будучи полицейским, не справился со свалившимся на него стрессом из-за пандемии КРИМОР и всплеска криминальной активности со стороны криптоморфов, поэтому в результате кратковременного помутнения рассудка застрелил жену и покончил с собой.

Руна без особого аппетита приступила к еде, отправив в рот ломтик картошки фри. Рейнар явно воспринял это как сигнал того, что самая серьезная часть рассказа осталась позади, и теперь можно наконец-то набить живот: он схватил бургер и впился в него зубами.

– Но ты все равно считаешь по-другому, – неразборчиво проговорил Рейнар с набитым ртом.

Руна припечатала напарника взглядом и медленно проговорила, чеканя каждое слово:

– Действиями моего отца управлял криптоморф.

– За годы пандемии КРИМОР каких только криптоморфов не появилось, но, насколько мне известно, еще ни у одного из них не было выявлено способности к управлению действиями другого человека, – с невозмутимым видом парировал Рейнар после того, как проглотил кусок бургера.

– То же самое мне сказали в полиции. – Руна машинально взяла салфетку, чтобы промокнуть губы, но вместо этого непроизвольно сжала ее, как только воспоминания захлестнули ее с новой силой. – Открыто никто про это не говорил, но детективы дали мне понять, что в полиции посчитали мой рассказ о таинственном криптоморфе попыткой обелить поступок отца.

Рейнар о чем-то задумался после слов Руны, а потом, словно озаренный внезапной догадкой, удивленно вскинул брови и пытливо посмотрел на напарницу.

– Давай попробую угадать: твой отец работал в полиции, а его напарником в те времена был Конрад Острон, наш нынешний шеф в Департаменте?

Руна молча кивнула, и Рейнар, явно довольный своей прозорливостью, сделал очевидный вывод:

– Конрад Острон – единственный человек, который поверил в твой рассказ про криптоморфа.

– Да. – Руна отложила смятую салфетку и вновь посмотрела в окно: все та же чернота, озаряемая редкими фонарями проезжавших по шоссе машин. – Других родственников у меня не было, поэтому после смерти родителей я попала в приют. Через год я узнала, что правительство собирается открыть Департамент Противодействия.

– И работа в Департаменте стала твоей целью?

– Не просто целью, а настоящей мечтой. – Руна грустно улыбнулась. – Как только мне исполнилось семнадцать лет, я поступила в Академию при Департаменте. Конрад Острон знал об этом, но ни разу не помог мне во время учебы – впрочем, я никогда не просила его о помощи, потому в ней не нуждалась.