Умертвив отца, ханша звала к себе и сына – Александра, но тот не поехал. Об этом приглашении и о намерении уморить и Александра мы узнаем из рассказа Плано Карпини. Впрочем, полной ясности нет. Приглашение приехать и последовавший отказ проанализированы А.А. Горским. В традиционном переводе, сделанном в 1911 г. Александром Иустиновичем Малеиным, приглашение исходит именно от Туракины. Но в самом латинском тексте подлежащего нет, и толкование текста зависит от одной буквы в местоимении. Какая буква была в оригинале – неизвестно. А.А. Горский отмечает, что в новейшем итальянском издании дана другая трактовка: местоимение взято в мужском роде «ad ipsum» («к нему»), и подставлено недостающее по смыслу подлежащее «imperator». То есть теперь выходит так, что Александра в Орду приглашала не коварная ханша, а сам хан Гуюк. Казалось бы, какая разница, от кого исходило приглашение: от самого хана или от его мамаши? Однако разница есть. Если приглашала Туракина-хатун, то ничего хорошего русского князя не ждало точно. Скорее всего, Александра постигла бы судьба его отца – Ярослава. Но если это был Гуюк, то схема становится несколько сложнее и интереснее. Плано Карпини сообщал, кроме прочего, что присутствовал на военном совете, на котором Гуюк вполне недвусмысленно обозначил свое намерение устроить новый поход на Запад. Главной целью должны были стать страны, которые не были затронуты походом Чингисхана: Ливония и Пруссия. Впоследствии этим планам не суждено было реализоваться. Но намерение устроить такой поход было. Плано Карпини уведомил об этом римского папу. Перспектива нового монгольского нашествия папу Иннокентия IV, конечно, обеспокоила. Кроме того, беспокойства должно было добавить письмо самого Гуюка, выдержанное в весьма угрожающих формах.

Римский престол предпринял меры. Папа написал три послания: Даниилу Романовичу Галицкому, Александру Ярославичу и магистру Тевтонского ордена с просьбой уведомить его о надвигающихся татарских полчищах. В связи с этим А.А. Горский выдвинул версию, что «смерть и вечный плен», о которых писал Карпини в отношении Александра, означали не банальное отравление или взятие в заложники, а нечто иное. Согласно гипотезе Горского, Гуюк намеревался использовать князя Александра в качестве ударной силы в походе против Ливонии и Пруссии. Что было бы логично, учитывая, что в борьбе с этими противниками Александр уже добивался немалого успеха. В контексте этой версии отказ Александра от поездки по приглашению Гуюка был воспринят папой Иннокентием IV как отказ вступить в деятельный союз с монголами. Возможно, именно этим объясняется весьма дружелюбный тон Иннокентия во втором послании Александру. По мнению А.А. Горского, папа был озабочен не столько обращением Александра в католичество, сколько надеждой доступными (небольшими, надо сказать) средствами отвратить князя от союза с монголо-татарами. Впрочем, и старания Гуюка, и хитрые расчеты Иннокентия в равной степени оказались тщетными. В своем политическом курсе Александр был трезвым прагматиком. Поскольку ситуация не требовала немедленно принять чью-либо сторону в назревающем противостоянии, то он дипломатично ушел из-под влияния обеих противоборствующих сил.

Как обычно, при общей стройности концепции в ней есть уязвимые моменты. Во-первых, отказавшись от поездки в 1246 г., Александр едет к Гуюку в 1247 г. Вряд ли за год могли произойти какие-то кардинальные изменения в воинственных планах монгольского хана. Если Александр не хотел становиться его марионеткой в 1246 г., в 1247 г. такого желания возникнуть не могло. Во-вторых, и это главное, все, что мы знаем о нравах монгольских владык, заставляет сомневаться в том, что можно было без последствий игнорировать приглашение хана. Вообразить такой отказ все-таки проще, если приглашение следовало не от самого хана, а от его почтенной родительницы. Она, конечно, была женщиной авторитетной, но напрямую властью не облеченной.

То есть и намерения Гуюка относительно Александра, и мотивы Иннокентия прямо ими высказаны не были, поэтому гипотеза остается гипотезой. Смерть и вечный плен, который, по словам Плано Карпини, грозили Александру, могут быть просто смертью и вечным пленом.

Вообще, смерть была не единственным несчастьем, которое могло приключиться во время поездки. Монах-францисканец рассказывает о печальной судьбе юного черниговского князя Андрея, прибывшего в ставку Бату-хана с вдовой старшего брата, убитого монголами. Юный князь приехал для того, чтобы просить хана не отнимать их земли. Решение хана было вполне в духе монгольских обычаев: он приказал юному князю взять в жены вдову старшего брата. Князь наотрез оказался. «А Бату тем не менее передал ее ему, хотя оба отказывались, насколько могли, их обоих повели на ложе, и плачущего и кричащего отрока положили на нее и принудили их одинаково совокупиться сочетанием не условным, а полным»[203].

Смерть и унижение в самых разных формах поджидали во вражеском стане на каждом шагу. Поездки в Орду требовали от князя больше выдержки и личного мужества, чем лихая сеча. И тем не менее в 1247 г. Александр и Андрей Ярославичи вынуждены были поехать – решалась судьба великокняжеского престола. Александр получил Киев и был объявлен формальным великим князем всея Руси, а Андрей – северо-восточную столицу – город Владимир. Поскольку после разрушения монголами Киев лежал в руинах, Александр своей резиденцией определил Новгород.

Дальнейшие события вызывают у историков споры. Фактическая сторона дела такова: в 1252 г. Александр едет «в татары», поездка эта была связана с тем, что к власти в Каракоруме пришел новый хан – Менгу, отменивший все указы, пайцзы, рескрипты и ярлыки своих предшественников[204]. Требовалось получить ярлык на княжение заново. Вернулся Александр, получив старейшинство[205].

В том же году летопись отмечает странный бунт его брата Андрея, о котором сказано так: «В то же лето здума Андрей князь Ярославич с своими бояры бегати, нежели царем служити, и побеже в неведому землю». Ответом на бунт был карательный поход – известная «Неврюева рать». Татарский царевич Неврюй разгромил полки Андрея, и тот вынужден был в самом деле бежать. Причем убежал довольно далеко – в Швецию[206]. Место подавшегося в бега брата занимает Александр – садится на владимирский престол.

Как видим, на первый взгляд наибольшую пользу из событий извлек именно Александр Ярославич, объединивший в своих руках власть над всей Русью. Это дало основание подозревать Александра в том, что «заказчиком» татарской рати был именно он. Однако при оценке названных событий следует учитывать, что пять лет спустя, в 1257 г., братья совместно едут в Орду и в дальнейшем никакой враждебности друг к другу не проявляют. Вряд ли такое было возможно после грандиозного предательства.

Вероятнее, что бунт Андрея был эмоциональной вспышкой, вызванной нежеланием ехать в Монголию. Нужно помнить, что даже в конце XV в., перед самым падением ордынского ига, перспектива битвы пугала Ивана III меньше перспективы личного визита к хану Ахмату.