Кроме того, объяснять единообразие изделий на какой-либо территории только политическим единством общества не корректно, так как, вероятнее всего, это результат «взаимообщения населения» коренного и пришлого, слияние технологий, моды и традиций. И нет никакого основания усматривать в этом еще и политическое единство. Ведь общеизвестно, что вначале формируется экономическая целесообразность, где есть выгода, есть интерес, есть производитель и потребитель, а затем уже возникает некое политическое образование, единое или не единое общество. Этот процесс универсален, и появление экономических структур всегда предшествует сложению структур потестарно-политических. Иначе придется признать присутствие в каждом черняховском поселении гота-контролера, который следил за единообразием производства керамики, исполнением обрядов погребения и строительством. Но само такое предположение нелепо, да и ни на чем не основано.

Довольно частые находки наральников, чересел, мотыг, серпов, кос, жерновов и прочего сельскохозяйственного инвентаря на черняховских поселениях, а также изображения на сосудах сцен земледельческого труда дает повод многим современным исследователям заявлять о высокой производственной базе черняховской культуры, а также о ее высокопродуктивном пашенном земледелии. Выше мы указывали, на чем строится так называемая доказательная база этих историков. Но приведем еще один пример. Так, В.В. Седов, отмечая наличие на черняховских поселениях зерновых ям, «некоторые из которых вмещали до 12 центнеров пшеницы», указывает на «изобилие хлебов», хотя при этом тут же оговаривается, что хлеб был «основным предметом импорта»[336], то есть очевидно, что хлеба не хватало и его приходилось ввозить. Тогда откуда «изобилие»?

Вообще, Северное Причерноморье всегда отличалось малопригодным для продуктивного земледелия климатом. Например, Страбон пишет: «Вся страна [Скифия] вплоть до приморских областей между Борисфеном и устьем Меотиды отличается суровым климатом… медные сосуды для воды здесь лопаются [от морозов], а содержимое их замерзает… Морской путь из Пантикапеи в Фанагорию [зимой] становится доступным для повозок… Передают, что на Боспоре на зиму зарывают виноградные лозы, засыпая их толстым слоем земли. По рассказам, жара здесь бывает очень сильной…»[337] Можно вспомнить и многочисленные сообщения различных древних авторов о замерзающем зимой Азовском море и проходящих на его поверхности сражениях, а также о том, что находящийся намного южнее Дунай регулярно промерзал настолько, что по льду могли переходить пешие и конные отряды. Поэтому совершенно ясно, что такие климатические условия (жестокие морозы зимой и страшная жара летом) вовсе не способствуют получению обильных урожаев, о чем говорит и пример России, малороссийские губернии которой даже в XIX в. постоянно страдали от засухи, морозов, саранчи и т. д.

Обычно этот отрывок приводят с намерением охарактеризовать суровый климат региона в тот период, не обращая внимания на вторую часть его, в которой ясно указывается на низкое качество медного литья. Только медное и бронзовое литье, содержащее большое количество примесей, может треснуть при низких температурах, а это уже говорит об уровне литейного производства. Но этого как бы не замечают многие исследователи, которые в качестве доказательства высокого уровня литейного производства часто ссылаются на работу «Металл черняховской культуры» Т.Б. Барцевой и др., хотя во введении к этому изданию Б.А. Колчин и А.П. Смирнов указывают: «Е.П. Черных и Т.В. Барцева в своей работе не смогли осветить все технологические вопросы производства. Во-первых, мы еще не располагаем раскопанными мастерскими черняховских ювелиров и литейщиков, а также отходами производства, полуфабриката, сырья и инструментария. Во-вторых, для полного раскрытия технологии производства необходим металлографический анализ изделий, а это уже другой аспект лабораторного изучения археологических вещей»[338]. Правда, позднее В.В. Седов, Б.В. Магомедов и некоторые другие историки и археологи доказывали высокий уровень черняховской железообработки и использование кузнецами различных технологических приемов обработки железа, ссылаясь в том числе на некие металлографические исследования, однако мы не смогли найти ни одной специализированной работы по этой теме, исключая уже упомянутую монографию Т.Б. Барцевой. Исходя из этого, можно ли говорить о высокоразвитом черняховском металлургическом производстве?

Кроме того, почему находки на черняховских поселениях сельскохозяйственного инвентаря надо признавать в качестве доказательства именно высокоэффективного их производства и земледелия, в интерпретации некоторых авторов? Неужели найдены механизмы или другая техника, которая использовалась в цивилизованных районах Римской империи? Ведь эти находки говорят только о том, что этот инвентарь был в употреблении у населения черняховской культуры, но он малопригоден для использования в высокопродуктивном земледелии. Скорее, он пригоден только для обработки небольших полей, где использовалось экстенсивное подсечное земледелие, тем более что наличие крупных, да и мелких полей на территории черняховской культуры вообще не установлено. Исходя из этого, нужно с большой осторожностью подходить к идентификации и интерпретации археологического материала, увязывая его с сообщениями современников, используя материалы письменных источников, а не делать поспешные, далеко идущие выводы в угоду некоей «новизне», которые в итоге оказываются ложными. Ведь понятно, что подобное отношение к археологическому материалу создает превратное представление либо о народе и его культуре, либо о времени вообще.

Кроме того, о каком «изобилии хлебов» в Северном Причерноморье можно говорить, если еще Марк Теренций Варрон в работе «Сельское хозяйство», а это один из основных подробных авторитетных источников по данному вопросу, описывая обустроенные районы Римской империи, пишет: «Бобов сеют на югер 4 модия, пшеницы 5, ячменя 6, полбы 10, иногда немного больше или меньше: если место жирное, то больше, если тощее – меньше (в этом вопросе с ним согласен Плиний. – А. Ф.). Поэтому наблюдай, как принято сеять в этой области, и поступай так же. Местность и почва имеют огромное значение: так, в одних местах урожай бывает сам-10, а в других, например, кое-где в Этрурии, и сам-15. В Италии, под Сибарисом, обычный урожай, говорят, бывает сам-100; в Сирии, около Гадары, и в Африке, у Бизация, один модий дает тоже 100»[339].

Однако в вопросе урожайности свидетельства римских авторов разнятся: согласно Колумелле, урожай хлеба в Италии редко превышал сам-4[340]. В одном из самых плодородных регионов античности – Сицилии – урожай хлеба достигал сам-12 и сам-15[341].