кости, черными лунами сидели круги под глазами, столь большие и аккуратные, что будто бы были нарисованы углем. Нос заострился, взгляд был усталый, обычно аккуратно подстриженная бородка торчала клоками.

— Странное место для прогулки, — произнес Нобу после того, когда хозяин поставил на стол кувшин с двумя стаканами и удалился. — Или ты решил приобщиться к жизни простых людей?

— На самом деле — неплохая мысль, — сказал Макото, припоминая последнее заседание Совета, которое едва-едва не закончилось потасовкой. — Однако я искал тебя.

Брови Нобу удивленно взмыли вверх, Макото же быстро рассказал об их с Рэй страшной находке.

— Очень интересно, — забарабанил пальцами по столу Нобу. — Так если тот паренек мертв, вместе с Кенджи и Белым Лисом на север ушел…

— Именно! — чересчур пылко произнес Макото; поймав на себе несколько любопытных взглядов, он понизил голос: — Мы отправим гонцов Дому Волка, однако, подозреваю, печать магистрата внушит куда больше доверия.

— Не знаю, не знаю. Боюсь, после последних событий все клятвы и печати не стоят и крупинки риса, — рассеянно произнес Нобу, но спустя миг поспешно добавил: — Не думай, что я отказываюсь. Разумеется нет — я тут же прикажу позаботиться о тех несчастных и составить послание. И если ты прав, — Нобу оторвал взгляд от пятна на столешнице и поднял глаза на Макото, — то Кенджи с Белым Лисом в огромной опасности.

Макото поморщился. Он понимал это и без слов Нобу. И что самое поганое, Макото ничего не мог с этим поделать, лишь ждать и надеяться на лучшее — что Кенджи сумеет разгадать настоящую личину негодяя, отправить его на тот свет и вернуться домой. Пред Макото вдруг всплыла четкая картина: ночь, пещера, пляшущие языки пламени отбрасывают на стену чудные тени, Кенджи с Белым Лисом спят, укутавшись в плащи, а к ним с нехорошей ухмылкой и ножом в руках подкрадывается тот, кто носит личину Ясу… Макото тряхнул головой и припал к стакану, чтобы развеять дурные мысли.

— А знаешь, что самое интересное? — сказал Нобу. — Я уже несколько дней лажу по трущобам, чтобы найти хоть какую-то информацию о Жнеце, который, если верить слухам, сейчас где-то в Каноку.

— Чего? — в неверии протянул Макото. — Это какая-то шутка?

— Если бы, — покачал головой Нобу. — Почти сразу же после ухода Кенджи, в городе объявился Жнец — или тот, кто выдает себя за его — который тут же собрал вокруг себя остатки Братства и начал планомерно подминать под себя прочих головорезов. А так как невзирая на все наши старания слухи разлетелись быстрее испуганных птиц, никто не хочет связываться с человеком, который каким-то образом причастен к убийству императора. И мне сложно в том их винить. Сейчас так называемый «Жнец» контролирует едва ли не половину Каноку — от борделей до уличных попрошаек — и все мои даже самые надежные осведомители боятся и слова сказать.

— Полный бред, — спустя несколько мгновений раздумий решительно заявил Макото. — Сомнительно, что проклятый Пахарь вдруг решил заделаться уличным воротилой. Даю руку на отсечение — это какой-то ушлый самозванец, решивший воспользоваться подвернувшимся шансом взлететь на чужой «славе».

— Так-то оно может и так, однако с того мне ничуть не легче, — хмуро ответил Нобу. — Сил магистрата едва-едва на то, чтобы сдерживать Дома, которые то и дело норовят превратить улицы Каноку в поле сражения. Нам помогают остатки охраны покойного императора, но пока мы следим за аристократами, простые преступники пользуются моментом, пытаясь отхватить кусок пожирнее и побольше.

— Сочувствую, — без тени иронии произнес Макото. — Если вдруг понадобится помощь Змеев — только дай знать.

— Ловлю на слове, — усмехнулся Нобу. — Кстати, слышал, что в столицу прибыла госпожа Такэга. Как она?

Макото лишь тяжело вздохнул. На людей несведущих Масами Такэга производила впечатление женщины кроткой, молчаливой и покорной — словом, идеальная супруга. Однако мало кто знал, что Масами была настоящим Змеем — а точнее, Змеей — не по крови, но по духу, и полностью соответствовала образу идеального члена своего Дома: хладнокровная, умная, жесткая, но не жестокая, никогда не забывающая ни друзей, ни врагов.

Что уж говорить: Каташи всегда прислушивался к мнению жены, даже если оно шло вразрез со всеми другими советчиками. После смерти Кера Макото не видел на лице матери и слезинки — но гибель старшего сына превратила Масами в ее собственную тень, что может с утра до вечера сидеть у окна и смотреть вдаль, точно надеясь увидеть на горизонте знакомую фигуру верхом на лошади.

Макото — как и Ичиро, думается, хоть он никогда не высказывал вслух своих опасений — боялся, что потеря мужа и вовсе добьет мать, однако новое горе точно бы удивительным образом привело ее в чувства. Масами уже успела назначить Кин и главе Дома Паука встречу, чтобы обсудить старые и новые договоренности, бросить язвительную колкость в сторону Дома Тигра и отчитать представителей пары мелких Домов, которые посмели чересчур громко обсуждать личные дела — и это все еще до того, как все участники Совета заняли свои места. Сейчас же Масами активно изучала все текущие дела своего Дома и благо что для этого ей хватало одного Ичиро, так что Макото смог улизнуть.

— Держится, — сдержанно ответил он. — Думаю, ты еще успеешь познакомиться с ней лично.

Допив кружку, Макото вместе с Нобу вышли на улицу, распрощались и разбрелись в разные стороны.

Глава 11

Кенджи прекрасно понимал, что в честном бою у него, мягко говоря, не слишком много шансов, особенно безоружным, и именно поэтому решил попробовать взять верх хитростью. Он рванул в сторону и скрылся за ледяным пиком, росшим из земли, за какой-то миг до того, как с пальцев Всадника сорвался хлыст из черного огня — глыба взорвалась мелкими ледяными осколками, один из которых чиркнул Кенджи по виску. Он почувствовал, как на шею начинает стекать что-то теплое и вязкое, но не сбавил шаг, так как промедление было равно смерти. Его план был прост — скрыться в ледяном лабиринте от Кукольника, попытаться запутать его фантомом, после выбраться наружу и…

Кенджи обогнул очередной нарост, когда вдруг что-то ударило ему