там был?

– Один.

Кало поднял вверх палец, как завуч, явившийся на шум в хулиганский класс, и с силой ткнул им в основание горла сидевшего напротив человека. Прошло не меньше двух минут, прежде чем тот откашлялся и отдышался.

– Давай попробуем еще раз, – сказал Кало, дождавшись, чтобы подозреваемый выпрямился на стуле. – С кем ты там был?

– Я не знаю. Скажи мне, с кем я там был, и я все подтвержу, честное слово.

– Ты был с девочкой?

– С девочкой?

– Да или нет?

– Да. Я был со своей девочкой. Мы были там вместе.

– Господин Яворский, я немного запутался. Не могли бы вы немного помочь мне?

– Да… Конечно.

– Насколько я знаю, у тебя нет детей.

– Нет.

– Так с какой же девочкой ты там был?

– С той, которую вы ищете.

– Господин Яворский! Вам о чем-нибудь говорит имя Яара Гусман?

– Нет… То есть да. Это та самая девочка. Она была со мной на пожаре.

– Девочка, которую ты похитил в августе девяносто девятого года?

– Два года назад?

– Именно. Ты помнишь, где ты был в августе два года назад?

– Я…

Кало снова поднял палец. Блеснуло тонкое обручальное кольцо. Яворский сжался.

– Я был у нее, – сказал он. – Я хотел ее похитить. Я пришел к ней домой.

– Где это было?

– В Лоде?

– Господин Яворский, семья Гусман проживает в районе Бавли в Тель-Авиве.

– Да… Я забыл… В районе Бавли… Около кинотеатра «Декель».

– А где она сейчас?

– Сбежала.

– Сбежала?

– Да. Она сбежала. Во время пожара. Там была такая суматоха, что я ее упустил. Она побежала к выходу, я – за ней, но она исчезла. С тех пор я ее не видел.

Мы с Кравицем обменялись взглядами. Мы оба видели видеозапись из торгового центра и знали, что Яворский шел впереди, а не бежал за ней. С того момента, как его взяли, было ясно, что Яворский будет врать. Все подозреваемые врут. Сначала они говорят себе, что будут молчать, пока не придет их адвокат, как в сотнях американских сериалов. Потом, после нескольких оплеух, они находят одно и то же гениальное решение: признаться во всем, а в суде все отрицать. Я встал и вышел в коридор, уверенный, что Кравиц последует за мной.

– Что-то здесь не клеится, – сказал я.

– Но он знает, что Гусманы живут рядом с кинотеатром «Декель».

– Каждый дурак знает, что в Бавли есть кинотеатр «Декель». Это маленький район. Если он хоть раз ходил там в кино, то не может этого не знать.

– Но он признался.

– Он тебе сейчас и в убийстве Рабина признается.

– Я ему верю.

– Если бы ты на протяжении двенадцати лет похищал девочек и не попался, неужели за это время ты не состряпал бы себе мало-мальски убедительное алиби?

– Будь у него убедительное алиби, я бы подозревал его еще больше.

– Поэтому он сочинил самое идиотское алиби, чтобы мы усомнились, что он и есть убийца? Брось. Он не выглядит настолько гениальным.

– Он просто устраивает представление. Дай Кало еще с ним поработать.

– Сколько лет было девочке, из-за которой на него завели дело?

– Пятнадцать.

– Педофилов не интересуют пятнадцатилетние девочки.

– Может, с нее все только началось? А потом его потянуло на более юных.

– Вспомни, что говорил нам Гастон: первый случай определяет все последующие. Извращенцы не меняют своих перверсий.

Внезапно Кравицу на ум пришла мысль, которая явно ему не понравилась.

– Можно я кое о чем тебя спрошу? – сказал он. – Ты только не обижайся.

– Давай.

– Насколько тебя задевает, что это не ты его поймал?

– Не будь говнюком.

– Джош, у тебя есть подозреваемый, соответствующий профилю преступника, которого видели с девочкой спустя два года после похищения. Чего тебе еще надо?

– Найти ее.

– Дай Кало еще час, и Яворский скажет, где она.

– Только в том случае, если это ему известно.

Я развернулся и двинулся к выходу. Он догнал меня и молча проводил до широких ступеней, ведущих на улицу Дизенгоф.

– У тебя есть другая идея? – спросил он.

– Да.

– Не будь идиотом. Ты слышал, что сказал Шавид. Если тебе что-то известно и ты это скроешь, он тебя со свету сживет. Ни один частный детектив не может позволить себе поссориться с начальником округа и продолжать жить как ни в чем не бывало.

– Знаю. Он говорил это при мне.

– Но ты, как всегда, все делаешь по-своему.

Меня удивила горечь в его голосе. Это мало на него походило. Казалось, он долгое время вынашивал какую-то идею, но теперь она наконец вырвалась наружу.

– Ты не лучше всех нас, – сказал он, – даже если сам считаешь иначе.

– Я так не считаю.

Его раздражение улеглось так же быстро, как вспыхнуло. Он коснулся моего плеча, словно хотел за что-то попросить прощения.

– Позвони мне.

– Конечно.

Я направился к машине, когда он схватил меня за руку:

– Чуть не забыл.

– О чем?

– Ты недавно разговаривал с некоей Ханной Меркман из Женской ассоциации взаимопомощи?

– Да. Через ее организацию он добывал имена матерей.

– Почему ты не рассказал мне об этом?

– А что случилось?

– Она собирается сегодня вечером выступить по первому каналу в программе новостей.

– У Давида Вицтума или у Эммануэла Гальперина?

– У Вицтума. Она хочет обратиться с призывом ко всем матерям-одиночкам не выпускать детей из дому, пока мы не поймаем убийцу. По телефону она сказала, что мы ничуть не лучше его, потому что скрывали информацию.

– Скажи ей, чтобы она отложила свое выступление на сутки.

– Пустая трата времени. Она говорит, что завтра утром он похитит еще одну девочку и будет уже слишком поздно. Ты бы ее слышал. Она уже представляет себя на обложке журнала «Для женщин».

– Раздобудь ордер.

– А что я скажу судье? Что мы задержали подозреваемого, но у Джоша своя теория?

– Чего ты от меня хочешь?

– Ничего. Просто решил с тобой поделиться. От нечего делать.

– Сукин сын.

– Не понимаю, о чем ты.

Я катил по погрузившемуся в вечерние сумерки городу. Взяв с пассажирского сиденья телефон, я позвонил Жаки.

– Ты где?

– А куда ты звонишь?

– У тебя тачка есть?

По моему тону он понял, что мне не до шуток.

– Раздобуду.

– Ты знаешь, где находится мошав Гинатон?

– Вроде где-то неподалеку от Лода, да?

– Встречаемся на въезде в двенадцать.

– В двенадцать ночи?

– Да.

24

Четверг, 9 августа 2001, ночь

Три часа спустя Жаки ждал меня у въезда в мошав, сидя за рулем подозрительно новенькой белой «Тойоты». Я сделал ему знак следовать за мной. Через две минуты мы остановились напротив дома Реувена Хаима, перегородив дорогу.

– Что дальше? – спросил