Когда я обхожу кровать и проверяю тумбочку Кэтрин, я обнаруживаю первые признаки чего-то подозрительного. Маленькая чаша цвета коробки Тиффани стоит рядом с прикроватной лампой. На его дне покоятся два украшения.

Обручальное кольцо и помолвочное кольцо.

Это сразу же напоминает мне «Окно во двор» и Грейс Келли, увиденную через телеобъектив Джимми Стюарта, сверкающую обручальным кольцом мертвой миссис Торвальд. В 1954 году это было доказательством вины. Однако сегодня это ничего не доказывает. Вот что сказала бы мне Вилма Энсон.

В данном случае я склонна согласиться. Если Кэтрин действительно бросила Тома, разве не было бы естественно, если бы она оставила свои кольца? Брак окончен. Она хочет начать новую жизнь. Ей не нужно хранить украшения, которые символизировали их несчастливый союз. Кроме того, из нашей первой драматической встречи я знаю, что Кэтрин не всегда носит обручальное кольцо.

Тем не менее, для меня это достаточно подозрительно, чтобы вытащить свой телефон из кармана и сделать несколько снимков колец, лежащих в плавном изгибе чаши. Далее я заглядываю в ванную, которая еще больше похожа на спа, чем та, что в комнате для гостей. Как и везде, единственное, на что она указывает, это то, что Том Ройс – неряха, когда он живет один. Экспонат А – полотенце, сложенное рядом с раковиной. Экспонат B – еще одна пара боксерских трусов на полу. На этот раз я не осуждаю его. Если бы кто-то сейчас ходил по моей спальне, то увидел бы вчерашнюю одежду, сваленную в кучу у изножья моей кровати, и лифчик, брошенный на спинку кресла в углу.

Перехожу из ванной в гардеробную. Она большая и аккуратная, стены покрыты замысловатой сеткой полок, подвесных штанг и ящиков. Кажется, ничего из одежды не пропало. Осознание, которое вызывает новое чувство беспокойства. Передвигаясь по дому, я постепенно прихожу к мысли, что, возможно, Кэтрин действительно просто встала и уехала от Тома, не дав ему ни малейшего намека на то, куда она уехала. Вся эта одежда с этикетками от Gucci, Stella McCartney и новая коллекция от H&M, говорит, что такое вполне возможно. Как и соответствующий набор багажных сумок, спрятанных в углу, который, как я бы предположила, принадлежал Тому, если бы на бирках, свисающих с ручек, не было написано имя Кэтрин.

Хотя я могу представить, что она намеренно оставила свои обручальные кольца, Кэтрин наверняка взяла бы с собой одежду. Тем не менее, шкаф забит ее вещами до такой степени, что я вижу только одну пустую вешалку и одно пустое место на полках.

Вот как получается. Когда Кэтрин уходила – если она уходила, – она не взяла с собой одежду. Бред.

Я начинаю открывать ящики и вижу аккуратно сложенные свитера, футболки и спортивные штаны, нижнее белье всех цветов радуги.

И телефон.

Он спрятан в глубине ящика нижнего белья Кэтрин, среди трусиков Victoria’s Secret. Увидев это, я вспомнила красный треугольник Кэтрин в соцсети, указывающий ее местонахождение.

Я фотографирую эту находку на свой телефон, затем пролистываю журнал вызовов, пока не нахожу номер Кэтрин. Как только я нажимаю кнопку вызова, телефон в ящике начинает звонить. Я смотрю на экран ее телефона и вижу свой номер. Под номером указано, когда я звонила ей в последний раз.

Вчера. В час дня.

Я позволяю телефону звонить до тех пор, пока оператор не переводит меня на голосовое сообщение.

«Привет, вы позвонили Кэтрин».

Во мне пульсирует еще больше беспокойства. Все, что Кэтрин привезла с собой – телефон, одежда, украшения – все еще здесь.

Не хватает только самой Кэтрин.

Я беру ее телефон, протираю его трусиками, чтобы мои отпечатки пальцев не остались на экране. Я знаю об этом, насмотрелась сериала «Закон и порядок».

Сам телефон заблокирован, естественно. Единственная информация, которую он предоставляет, – это то, что доступно на экране блокировки. Время, дата и сколько заряда осталось в батарее. Очень мало, оказывается. Телефон Кэтрин на исходе, что говорит мне о том, что он не заряжался как минимум день, а может и дольше.

Я возвращаю телефон на то же самое место, где нашла его, на случай, чтобы Том ничего не заподозрил. Я не должна оставлять после себя и намека на свое присутствие здесь. Я закрываю ящик и собираюсь выйти из гардеробной, когда телефон Кэтрин снова начинает звонить, звук внутри ящика приглушен.

Я возвращаюсь к ящику, выдвигаю его и вижу номер телефона, светящийся белым на черном экране. Как и я, тот, кто сейчас звонит, не записан в список контактов Кэтрин. Значит это не кто-то из ее друзей.

Но это кто-то, кто звонил уже ранее.

Наряду с номером напоминание о том, когда этот абонент звонил в последний раз.

Этим утром.

Поскольку я не могу ответить, я достаю свой телефон и делаю снимок номера, светящегося на экране Кэтрин, прежде чем звонящий успевает повесить трубку. Возможно, стоит позвонить по этому номеру позже. Может быть, это кто-то, кто ищет Кэтрин. Может быть, этот кто-то так же обеспокоен, как и я.

Убираю телефон в карман, закрываю ящик, выхожу из гардероба. После этого я выхожу из спальни в коридор второго этажа, направляясь в единственную комнату, которую еще предстоит обыскать.

Домашний офис. В значительной степени – это территория Тома. Мебель имеет более мужественный вид. Из материалов преобладает темное дерево и стекло – явное отсутствие индивидуальности. Но есть полка с небольшой коллекцией старинных миксеров, которые, наверное, символизируют его приложение, а еще книжный шкаф, заполненный офисными папками. На полке в серебряной рамке стоит то самое свадебное фото Тома и Кэтрин, которое я видела несколько лет назад в журнале People.

У окна стоит стол со стеклянной крышкой, на котором лежит ноутбук Тома Ройса, выключенный и закрытый, плоский и компактный. Я медленно приближаюсь к нему, вспоминая ту ночь, когда я наблюдала за Кэтрин, она сидела за этим столом и за этим самым компьютером. Я не могу забыть, как она была удивлена. Настолько потрясена, что было видно даже в бинокль