нотариус, главный управляющий русскими поселениями, выходят за пределы его возможностей. Торжественное открытие движения по Центральноазиатской железной дороге до Самарканда в мае 1888 года тоже вызвало рост судебных процессов с участием русских. Чарыков начал настаивать, чтобы генерал-губернатор Розенбах назначил кого-нибудь из своего юридического департамента для временного исполнения юридических функций политического агента, утверждая, что из-за обилия юридической работы застопорилось исполнение всех остальных его обязанностей. Розенбах ответил, что не в силах помочь, поскольку его юридический департамент подчиняется Министерству юстиции. В конце концов Чарыков предложил Ташкенту учредить должность мирового судьи в Чарджоу и передать ему юридические функции политического агента за исключением дел, касающихся бухарских властей, которые должны остаться в ведении политического агента. В октябре Розенбах переслал предложение Чарыкова министру юстиции.

Результатом усилий Чарыкова стал закон от 9 мая 1889 года, учреждавший должность мирового судьи в русском поселении в Чарджоу. В юрисдикцию этого судьи, подчинявшемуся суду Самаркандской области, входили «все уголовные преступления и правонарушения, совершенные русскими подданными в ханстве Бухара, и все гражданские дела между русскими подданными, живущими в этом ханстве». В его обязанности входило расследование преступлений, жертвами которых были русские, а личность виновной стороны оставалась неизвестной. Если в ходе расследования выяснялось, что виновным являлся местный житель, дело передавалось политическому агенту для разбирательства в бухарских судах. Дела о завещаниях и опеке тоже отходили к мировому судье. Новый закон передавал ему все юридические функции политического агента без расширения сферы русской юрисдикции в Бухаре. Таким образом, уголовные преступления, совершенные бухарцами в отношении русских, оставались в юрисдикции бухарских судов.

Вопрос оставался нерешенным почти четыре года, пока закон от 15 марта 1893 года не расширил юрисдикцию мирового судьи и вновь не наделил политического агента юридическими функциями. Гражданские дела между русскими и бухарцами были впервые выведены из юрисдикции Бухары. Те дела, где русские как отдельно, так и вместе с местными жителями выступали ответчиками, передавались мировому судье. Те, где ответчиками выступали местные жители, передавались политическому агенту. Политический агент получал право выступать в роли арбитра в гражданских делах между русскими и бухарцами, если обе стороны желали этого и соглашались подчиниться его решению. Преступления и правонарушения, совершенные бухарцами против русских, тоже были выведены из юрисдикции бухарских судов, и политического агента уполномочили вести расследование и судопроизводство по этим делам, хотя делать это полагалось по местным законам и в соответствии с местными обычаями. Наконец, новый закон предоставлял нерусским христианам, проживавшим в Бухаре, те же законные права и обязанности, как русским подданным, в то время как со всеми иностранцами-нехристианами обходились как с подданными Бухары. Закон 1893 года ознаменовал кульминацию уверенного и быстрого процесса расширения русской юрисдикции в Бухаре. Теперь все юридические действия с участием русских любого достоинства проводились, согласно законам России, русским судьей, которым почти во всех случаях был мировой судья. Только те уголовные и гражданские дела, где потерпевшим или истцом был русский, а ответчиком – бухарец, оставались в ведении политического агента, поскольку такие дела потенциально влияли на русско-бухарские отношения и, таким образом, имели политическое значение. После 1893 года в отношении русской юрисдикции были сделаны лишь небольшие дополнения, как те, что вступили в силу 30 мая 1894 года, когда гражданские дела между недавно открывшимся бухарским отделением государственного банка и частными лицами были переданы мировому судье.

Расширенная юрисдикция России и растущее число русских в ханстве привели к быстрому развитию русской судебной системы в Бухаре. 29 ноября 1893 года Петербург приказал перевести мирового судью из Чарджоу в Новую Бухару – центр русской коммерческой и промышленной деятельности. 15 января 1896 года в юрисдикцию мирового судьи передали преступления и правонарушения, совершенные в Бухаре в отношении собственности и доходов российского казначейства. Кроме того, ему были приданы два помощника, чтобы помочь ему справляться с растущим количеством судебных разбирательств. По мере роста потребностей русских поселений создавались дополнительные судейские должности. К 1907 году имелось двое судей в Новой Бухаре и один в Чарджоу. Четвертая судейская должность появилась в 1909 году в Керки, чтобы обслуживать этот город и Термез. В этот период суд Самаркандского округа два раза в год проводил сессии в Новой Бухаре и Чарджоу и один раз в Керки и Термезе. Каждая сессия длилась по меньшей мере три недели.

В соответствии с политикой правительства русские суды в Бухаре усердно защищали интересы местных жителей. Перед тем как в ханстве была учреждена первая должность мирового судьи, на Чарыкова поступали жалобы от русских за его излишнюю беспристрастность. Через десять лет два англичанина, посетившие Бухару, сообщали, что русские суды так популярны у бухарцев, что они часто проделывают долгий путь, чтобы их дела рассматривались русским судом, а не их собственными казнями.

Другой стороной проблемы русской юрисдикции в Бухаре был юридический статус бухарцев в русском Туркестане. В 1883 году комиссия Тирса обнаружила отсутствие единообразия в этом вопросе в практике уездных судов генерал-губернаторства. Некоторые судьи считали, что бухарцев и хивинцев следует судить местными судами, учрежденными для мусульман, но большинство считало, что бухарцев и хивинцев должны судить обычные русские суды. Такая точка зрения порождала проблему, поскольку некоторые преступления, подлежащие наказанию по мусульманским законам, не признавались таковыми согласно русскому Уголовному кодексу. Тирс советовал, чтобы с бухарскими, хивинскими и афганскими подданными обходились как с русскими мусульманами и оставляли в юрисдикции местных судов. В 1886 году это предложение включили в статью 211 «Положения об управлении Туркестанским краем», которая гласила: «Правила юрисдикции над оседлыми местными жителями применяются также к жителям соседних ханств, находящимся в Туркестанском крае (на момент совершения преступления. – Пер.)». Через два года было сделано исключение для бухарцев и хивинцев, находящихся на территории кочевых племен, поскольку у кочевников есть собственные суды, традиционные законы которых отличаются от законов шариата. Закон от 17 мая 1888 года постановлял, что на территориях русского Туркестана, где нет оседлого местного населения и, следовательно, не существует местных судов, бухарцы и хивинцы находились в юрисдикции русских мировых судей и областных судов.

Генерал-губернатор обладал общей юрисдикцией над бухарцами и хивинцами, как и над другими инородцами, чье присутствие в русском Туркестане он считал вредным или просто нежелательным. 24 марта 1892 года он получил право выдворять таких людей с русской территории. Более того, 16 сентября 1900 года в директиве областным губернаторам генерал-губернатор уполномочил начальников уездов, их помощников и уездную полицию арестовывать и штрафовать бухарцев и хивинцев за гражданское неповиновение, драки в общественных местах, нарушение спокойствия, неуважение к лицам, облеченным властью, и неподчинение родителям.

К концу пребывания Чарыкова на посту политического агента в