Я вдруг ужаснулся одной своей мысли.

— Я их не убивал. — ответил мне Мориарти, крутя патроны.

Мне захотелось убраться от этой темы подальше, но я всё-таки спросил:

— А убивал вообще? Когда в первый раз?

Джим вдруг улыбнулся, словно приятным воспоминаниям.

— Карл Пауэрс смеялся надо мной в школе. И я заставил его замолчать. — произнёс Джим, направив на меня ствол. — Но убил я его просто гениальным способом.

Я смотрел себе на руки. Сегодня я тоже чуть не убил человека.

— У тебя были друзья? — вдруг спросил Мориарти.

— На базе? — я обрадовался смене темы.

— Только недавно появились. — и я умудрился их тут же потерять.

— А… — он не смог продолжить, потому что все слова потонули в смешке. — любовники?

Я отрицательно покачал головой. Ты единственный побывал в моём заду.

— И что они теперь о тебе думают, твои друзья?

Я вздрогнул. Больная тема.

— Не знаю. — я опустил голову.

— Да брось. — махнул рукой Джим. — Все они приходят и уходят. Все они лишь мусор.

Я не переставал хмуриться. Мусор? Серьёзно?

— Не знаю… — мускулы на моих скулах задергались. — Мне они вроде как стали довольно дороги.

— Так почему же тогда ты их бросил? — задал коварных вопрос Мориарти.

— Хватит.

— Мы же та-а-а-к хорошо болта-а-а-ем! — выдал Джим, писклявым голосом, растягивая слова.

Я отошёл от него, потому что такое поведение было устрашающим. Я смотрел на него во все удивлённые глаза, а он заливался смехом. Тогда я схватил пистолет и нацелил на него. Это было что-то вроде инстинкта. Он тут же поднял руки и чуть прервал смех, чтобы сказать:

— Ой-ой! Пристрелить меня решил? Я же твой любимый дядя. — снова протянул он, смеясь.

— Ты сейчас как сумасшедший. — признался я.

Мне действительно стало как-то не по себе и снова страшно. Никогда ещё не было так страшно. Черти плясали в его глазах, подкидывая дровишек в огонёк. Если бы замигала лампочка, и глаза Мориарти полностью почернели, а сам бы он по потолку пополз, я бы не удивился. Он был словно одержим! Мы же родственники… И во мне такое есть?

— Почему “как”? — не поднимая глаз, спросил Джим, уже отдышавшись.

Я пока не мог понять, как реагировать. И как я отношусь к этому.

— Думаю, что на сегодня хватит.

— В душ. — сказал Джим.

Я нахмурился. Зачем? Мы не занимались даже. Точнее я поковырялся, а Мориарти просто наблюдал. Хотя после активного утра, стоило бы смыть с себя строительную пыль.

Я поплёлся в одну из раздевалок. Вода потихоньку побежала, я снял с себя спортивную одежду, зашёл под горячие струи и закрыл глаза. Успокойся. Твоя жизнь поменялась, нужно привыкать. Привыкать к новому дому, новым вещам, чокнутому дяде и «убийственной» атмосфере. Рассуждая об этом так, мне становилось легче. Может, снова всё дело в угле обзора.

Я вышел из кабинки, мой взгляд пал на скамью, и тут обнаружилось, что моих вещей здесь нет, а лежит костюм Джима. Чё-ё-рт. Почему я всегда всё где-то не в том месте оставляю?! Я натянул полотенце, взял вещи Мориарти и пошёл в соседнюю раздевалку. Был слышен звук воды.

— Моется дольше, чем я. — подумалось мне, и я усмехнулся.

Я прошёл ещё немного и увидел свои вещи на скамейке. Но тут я повернул голову и заметил, что дверь в кабинку открыта. Ну и конечно… Внутри, как ни в чём не бывало, стоит голый Джим. Я залип, но тут понял, что его голова наполовину повёрнута ко мне. Глаза блестят огоньком, а рот искажает улыбка. Я сразу отвернулся.

— Никаких совместных душей. — вспомнил я слова Мориарти. Досадно.

— Прости, не знал, что ты моешься с открытой дверью. Я вещи здесь оставил. Но ты, наверное, уже в курсе. — сказал я и взял в руки футболку.

— И ты пришёл сюда в одном полотенце? — спросил Джим, захлёбываясь игрой.

— Как видишь. — немного вызывающе ответил я.

Я взял брюки, но тут чья-то горячая и мокрая рука, схватила полотенце сзади. Я не стал возражать, когда полотенце рухнуло на пол. Я забыл обо всём на свете за секунду. Сделай это снова.

— Проси. — горячее дыхание обдало моё ухо.

— Пожалуйста. — тут же взмолился я.

Мои ноги были раздвинуты, и знакомый флакон оказался в руках дяди. Я прикусил губу, когда холод проник в меня, но вскоре сменился жаром. Я еле держался на скользком кафеле. Он был холодным, а моё тело горячим, и меня прижимали к стене, заставляя испытывать экстаз от контраста. Шлепки были слишком влажные. Было много воды. Пальцы побелели от напряжения, впиваясь в мраморные плиты. Меня вдалбливали в стену, толкали к ней, жали ближе. Снова он держит меня за талию и бёдра. Но мне так хорошо, что сердце сейчас остановится. Переполнен эндорфинами.

Вдруг раздался смех. Мориарти смеялся. Я не мог понять пугает это меня или сильнее возбуждает.

Горячее дыхание, рваное и совершенно свободное от контроля. Я громко застонал. Чёрт, кажется, сейчас я выдал, что быстро кончил. Ничего не могу с этим поделать. Я слишком возбуждён. Джим схватил меня сильнее. Я прикрыл глаза.

— Джи-и-и-м… — вырвалось у меня.

Он кончил спустя пару толчков. Я еле добрался до кабинки и снова полез под воду. Джеймс ушёл раньше. Я стоял под струями, глупо улыбаясь. Значит, та ночь не была каким-то исключением. Что же у нас за отношения такие? Ну, мне нравится. Боже, очень нравится. Не когда он заставляет меня бояться, а когда трахает.

В итоге Мориарти отменил встречу. Пришёл Моран, и мы с ним развалились на диване, потому что я убедил всех, что они слишком много работают. Надо больше расслабляться. Я ждал, что мы все вместе будем ничего не делать, однако Мориарти смылся. Я остался один с Себастьяном. Мы снова играли и болтали ни о чём. Это было довольно странно, но и приятно.

Я не засиживался долго, а спустя какое-то время после наступления сумерек пошёл принимать ванную. Горячая вода вызывала у меня зависимость и сонливость, поэтому я не смог противостоять силе мягкого матраса.

Глава 17

Я очнулся неожиданно. Предположительно, было три часа утра. Очнулся я не от того, что захотелось пить или холодно, а от того, что услышал какой-то трэш в коридоре. Я встал и, чуть качаясь, побрёл к двери. Я высунулся в коридор. В соседнюю комнату зашёл знакомый объект. Дядя вернулся откуда-то только сейчас! И по тупому смеху, доносившемуся из глубины