— Полноте, — махнул рукой Александр Александрович. — Вы, верно, забыли, чей это брат. К тому же сам Государь Император нынешнюю бумагу подписал. Держу пари, и завтрашнюю подпишет.

— Так что же теперь, отступиться?

— Нет, конечно, — Мих услышал в тоне Его превосходительства злые нотки, — думают, Александра Муханова, с самого низа до обер-полицмейстера дослужившегося, за пояс заткнуть. Кукиш им. Сейчас же на Краснокаменку всех подниму.

— А если не успеем, Ваше превосходительство? Ведь по сути будем заниматься одним делом с жандармерией, — заметил Витольд Львович.

— Глупости! С завтрашнего дня нам запрещено будет заниматься ограблением императорского музея, так мы, господа, и не будем. А вот убийством аховмедца и эльфарийца, да еще покушением на пристава следственных дел, — сколько угодно. То есть в любом случае будем искать Черного.

— А ведь это действительно выход из ситуации, — задумчиво высказался Меркулов.

— Мы же тем временем найдем Черного, выпотрошим его насчет ценной информации, и будьте любезны, — сделал некий реверанс Александр Александрович. — Надо только нашим сказать, чтобы особо не баловали с револьверами. Так-с, ты, Витольд Львович, нам пока не нужен. Езжай отдыхать, это приказ, а как что, сразу за тобой пришлю.

С этими словами обер-полицмейстер отправился к себе, а Константин Никифорович последовал за ним.

— Мих, ты газеты, что я покупаю, куда деваешь? — спросил Меркулов с лихорадочным блеском в глазах.

Не понравилось орчуку это сверкание, не раз его уже видел. У Витольда Львовича подобное бывает, когда он увлекается чем-то без меры, а хорошим для Миха это редко кончается. В самом лучшем случае попросту голодными опять останутся, а в худшем…

— Знамо куда, старухе на растопку отдаю. Чего с ними еще делать? Мусору много, а ежели один раз прочитал уже, больше и не требуется.

Тут Мих вдруг призадумался.

— А вам зачем, господин?

— Надо привести всю информацию по ограблению к общей системе. Сдается мне, что я нечто нащупал. Теперь бы догадки подтвердить.

— Так мы именно по тому месту и прибыли, куда нам надо. В полицмейстерстве комната есть, вроде кладовой. В ней все газеты держат, покупают их на предмет сводок различных, о которых в ведомстве сведений нет, потом проверяют. Под то даже на бумаге отчетной расход особый имеется. Потом газеты сшивают меж собой и стопками на полки убирают.

— Мих, откуда ты все это знаешь? — удивился Меркулов.

— Да так, в разговоре пустом, — пожал плечами Мих.

Не говорить же господину, что услышал случайно об том в беседе двух чинов, а по причине лишних трат Витольда Львовича на газеты решил уточнить, есть ли возможность какая их получить. Не выгорело, почти уже и забыл, а вишь как пригодилось.

— Это совсем другое дело. Тогда нам надо быстрее взять разрешение попасть в этот архив и уже проведать мою догадку. Пойдем же, быстрее! — с этими словами он почти выбежал к лестнице, прислушался к шуму каблуков наверху, и закричал: — Ваше Превосходительство, Ваше Превосходительство!

Мих же озабочен был другим, на взгляд Меркулова, пустячным обстоятельством, но для сонного потомка кочевников очень важным условием: можно ли там где прикорнуть?

Глава 12, в которой Мих своим умом почти обо всем догадывается.

На рассвете Моршан отличается особым безмолвием. Окончательно затихли пьяные забулдыги, вовсе перестали проноситься по улицам конные экипажи, не ходят более редкие городовые, готовясь меняться дежурством. Зевает во сне Моршан, ворочается в каменной постели, посапывает дымом печных труб. Стоит ли говорить, что если вся столица спит, то не грех забыться ненадолго и всем живым существам — людям или полуоркам, то уже без разницы.

В маленькой комнате, душной от свечной копоти и отсутствия окон, сидит, завалившись на расстеленные перед ним газеты, Меркулов. Мундир сбился наверх, скомкавшись гармошкой, рукава задрались и обнажили худые запястья, бумага прилипла к бледному, изможденному лицу. Спит Витольд Львович, а по челу его пробегает тень беспокойства, шевелит тревожно губами, только беззвучно, не разобрать ничего, да пальцы изредка вздрагивают. Не сон это, который силы дает, а скорее дремота подневольная, когда на ногах мочи уже нет стоять.

В той же комнате, прислонившись к стене, сидит с закрытыми глазами орчук. Вроде и спит, но дыхание не размеренное, да и члены не расслаблены, руки не висят безвольно. Другими словами, очи прикрыл Мих, а сам даже не дремлет. Занимается потомок кочевников тем, в чем обычно силен Меркулов: думает. А что, не все же на господина сваливать. Вон, несколько часов кряду над газетами корпел, бормотал все вслух, да и погаснул сознанием. Правильно, какой бы человек ни был, но все же не семижильный.

Ничего, Мих тоже не последнего разумения существо, кой-чем да поможет. Итак, что же из рассуждений Меркулова, вслух оброненных, можно уяснить? А, точно... Нашел Витольд Львович заметку, с седьмицу назад написанную, мол, делегация аховмедцев и дрежинцев прибыла в Моршан для заключения мира, в котором славийцам отводилась сторона миролюбца. Это вроде как когда муж с женой крепко поссорятся, поколотит он ее с пьяных глаз или слово обидное скажет, тогда матушка приезжает и начинает мирить скандалистов. Так и тут.

Это, как говорит господин, во-первых. Далее Меркулов вдруг спешно стал разыскивать известие об ограблении императорского музея, произошедшее через два дня. Это, значитца, во-вторых. Мих не торопился, голова у него не столь светлая, как у хозяина была, вперед не забегал. Просто пытался мысль Витольда Львовича уловить. Сначала приезд аховмедцев, потом ограбление.

В-третьих, шла заметка крохотная о смерти козлоногого, Логофета то бишь, в Захожей слободе. Значитца, приезд аховмедцев, ограбление, убийство… Мих к тому времени уж весь вспотел, не привык головой так усердно работать, но отступать не собирался. Если Меркулов все это в один ряд поставил, то события не иначе как связаны. Потом же вновь пошли заметки крохотные: «Делегация аховмедцев не смогла договориться об условиях заключения мира», «Наследного принца Аховмедии Бруу То Вайл не устроил мирный договор», «Аховмедцы думают о продолжении войны с дрежинцами». Это уже в-четвертых.

О пожарище и смерти эльфарийца господин не пытался разузнать. Либо не успел, либо это уже непосредственно к делу не относится. Хорошо, надобно обдумать, что имеется. Сначала аховмедцы прибывают в Моршан для заключения мира, потом происходит ограбление музея, следом Логофета убивают, и козлоногие начинают свои