- А? Что? – вздрогнув, быстро сказал Стасик.

- Спрашиваю, какую думу думаешь? Ты уже пять минут как в лосиную кучу вступил, и все идешь, размазываешь.

Стасик быстро осмотрел свои сапоги, задрав обе ноги поочередно. Обувь была чиста. До его слуха донесся смех спутницы.

- Не зевай, властелин, - посоветовал она. - Мы на вражеских землях. Добро не дремлет.

Тут Стасик подумал вот о чем: а что, если все темные властелины на самом деле желали миру добра? Но не встречали понимания. И все их попытки установить всеобщее царство благоденствия и процветания наталкивались на упрямое сопротивление со стороны костного несознательного элемента. Вот и приходилось биться за светлое будущее так, что в итоге не оставалось камня на камне. Но властелин не может иначе. Он не может отказаться от своей борьбы. Видя всю несправедливость и несовершенство мира, он не в силах опустить руки. Ведь знает, что все это можно устроить лучше и прекраснее. Если бы только окружающие смогли его понять. Если бы не вставляли палки в колеса. Но они не понимают. Каждый цепляется за свое привычное, за неизменность бытия, за дедовские заветы. Новое и непонятное рождает страх. И отторжение. И вот уже собирают они войска и идут войной на темного властелина, лишь бы отстоять существующий порядок вещей и не позволить миру измениться к лучшему. А когда одерживают победу, ликуют и веселятся, буквально захлебываясь восторгом. Какое счастье! Какое блаженство! Ничего не изменилось. Будущее не наступило! Все по-прежнему. Ура-ура!

- Властелин!

В этот раз в голосе Злюки прозвучали нотки, сразу подсказавшие Стасику, что это не очередная шуточка. Он вскинул голову и быстро огляделся. И сразу же заметил впереди нечто, белеющее среди огромных деревьев. Судя по всему, это были каменные стены какого-то сооружения.

Злюка быстро подошла к Велте и схватила ту за плечо.

- Последний шанс, ушастая, - прорычала она. - Признавайся, есть ли здесь вооруженная стража?

- Вам же сказали, что нет, - пискнула та. - В это священное место нельзя входить с оружием. Здесь все живет в мире и гармонии.

Вскоре среди деревьев обнаружилась широкая тропа. По ней отряд двинулся к цели. Стасик замечал в лесу все больше следов цивилизации. Тут и там белели стены каких-то сооружений, вставали столбы колонн, мелькали статуи и арки. Затем тропа вывела их на большую площадь, мощенную огромными плитами. В ее центре, на цилиндрическом постаменте, высилось еще одно изваяние богини, такое же прекрасное, как и то, что развандалила Злюка. Правда, эта статуя была заметно крупнее.

- Прямо руки чешутся! - призналась Злюка, злобно глядя на каменную деву.

- Не надо! - потребовал Стасик.

- Ладно, ладно, - нехотя согласилась та. - Ты у нас ценитель искусства. Позже перевезем каменную бабу в твою черную цитадель.

- У меня нет цитадели, - напомнил Стасик.

- Будет. Когда мы разрушим весь этот мир, то из его обломков воздвигнем великую крепость - черную и страшную, обитель ужаса и страданий. А на вершине самой высокой башни будет стоять черный трон владыки. Ты будешь сидеть на нем своими величавыми ягодицами, и с вершины обозревать картину всеобщего опустошения и отрадного геноцида.

- Скучно будет просто так сидеть и таращиться на развалины, - буркнул Стасик.

- Эй! А камера пыток для кого придумана? Заскучал на троне, пошел, попытал пленников. И потом, о какой скуке ты молвишь? Этот мир единственный из череды многих. И все их еще предстоит поработить и разрушить. Работы на сотни лет. Скучно не будет.

Вокруг площади белели прекрасные строения, все до одного тронутые следами упадка. Постройки явно возвели в незапамятные времена, и с тех пор не подвергали капительному ремонту. На плитах и колоннах темнели трещины и сколы. Кое-где сквозь плиты двора проросли молодые побеги. Стояла удивительная тишина.

- Тут никого нет, - сказала Матрена.

Стоило ей поспешить с выводами, как из ближайшего строения показались трое незнакомцев. Это, разумеется, были эльфы. Облаченные в какие-то белые тоги, босые, простоволосые, они неспешно направились к гостям. На их прекрасных лицах застыли умиротворенные выражения.

- Вам здесь нечего делать, живущие кратко создания, - сказал один из них, когда троица приблизилась к чужакам. - Сие священно место, но это не ваша святыня. Уходите. Проявите уважение к....

Злюка так быстро пробила эльфу ногой в пах, что Стасик не успел вмешаться. Эльф с визгом повалился на плиты. Его спутники в страхе попятились от наступающей на них принцессы. В руке у той сверкнул кинжал.

- Отрежу уши! - рявкнула на них Злюка. - И заставлю съесть!

- Бегите! - закричал Феромон. - Спасайтесь! Это монстры!

- Богиня не даст нас в обиду, - неуверенно произнес другой эльф, и тут же понял всю пагубность своих религиозных заблуждений. Потому что богиня и не подумала за него вступиться, когда Злюка, подскочив к нему, влепила жрецу кулаком в челюсть. Вот тут-то жрецы все поняли, и бросились наутек.

- Как вас только земля носит? - прокричал Феромон в отчаянии. - Кем нужно быть, чтобы поднять руку на жрецов богини?

- Битой жопе слово не давали! - отрезала Злюка. - Выдумали себе каких-то богинь, балбесы ушастые. Где она, богиня ваша? Где? Нет ее! Или она просто боится темного властелина. Даже боги поджимают хвосты, встречаясь со Свиностасом.

Злюка подошла к Велте и спросила:

- Где источник?

Та заколебалась - в этот момент в душе эльфийки происходила последняя внутренняя борьба. Но та продлилась недолго.

- Там, - ответила Велта, указав на самое большое строение.

- Веди!

- Подождите. Но вы же обещали, что не станете осквернять источник жизни. Давайте я принесу вам немного воды.

- Не помню, чтобы я что-то такое обещала, - сообщила Злюка.

- Он обещал, - пояснила Велта, указав на Стасика.

- Ах, властелин!

Злюка рассмеялась, и похлопала Велту по плечу.

- Ты что, ушастая, не в курсе, кто он такой? Это же темный властелин! Он не обязан держать данное тебе слово. Ибо он владыка мрака, повелитель бренного мира, а ты жалкая дура из леса. Вы настолько несопоставимые величины, насколько это вообще возможно. А теперь веди нас к источнику и не капризничай. Иначе я возьмусь на хворостину.

По широким каменным ступеням они вошли в здание. Оно было совершенно пустым. Лишь в дальнем его конце темнела арка двери. За ней начинался вырубленный в скале