Максар в церемониальной броне, украшенной фигурами духов-хранителей, стоял возле высокой груды дров и хвороста, держа наготове просмолённый факел. Два служителя поддерживали огонь в большой жаровне. Поодаль выстроились солдаты гарнизона в светло-серых халатах и лакированных конических шляпах со стальными набойками.

— Тот, чей дух стелился по земле, предан будет земле, — нараспев произнёс Тукуур. — Тот же, чей дух горел, устремляясь ввысь, поплывёт на огненной ладье по реке душ в обитель Последнего Судьи. Оставь же тяготы среднего мира, Улагай Дамдин, посланник Прозорливого! Воспари выше облаков и встань рядом с верными слугами Лазурного Дракона, судьи Трёх Миров!

Солдаты переложили тело из носилок в грубое подобие лодки, стоящее наверху поленницы. Дзамэ Максар зажёг факел от жаровни и, обойдя тело против часовой стрелки, поджёг костёр с четырёх сторон. С треском занялся хворост, ярко вспыхнул пропитанный маслом кафтан прорицателя. Пламя загудело, волны жара накатывали на собравшихся как круги от брошенного в воду камня.

Когда тело Дамдина полностью скрылось в языках пламени, Максар коротко приказал воинам расходиться и подошёл к Тукууру.

— На твоём месте я бы послал солдат за своими родителями, пока до них не добрались слуги Токты, — хмуро сказал он.

— Я пойду с отрядом, — согласно кивнул знаток церемоний.

— Нет! — отрезал Максар. — Ты теперь — главная цель и для заговорщиков, и для тех, кто винит тебя в смерти законоучителя. А ещё ты — наше знамя, поэтому я не могу позволить тебе рисковать, покидая стены крепости.

— Значит, ты полагаешь, что внутри них я в безопасности? — раздражённо осведомился Тукуур. — Ты выяснил, кто принёс пленнику огненную сколопендру?

В глазах воина мелькнул суеверный страх, быстро сменившись досадой.

— Ты-то откуда об этом знаешь? — недовольно спросил он.

— Я — лишь глиняный горшок, — ответил шаман словами молитвы. — Но даже такой низкий сосуд способен удержать силу, переданную учителем.

Максар помрачнел ещё больше.

— Тогда ты должен знать, что Дамдин, не удовлетворившись ответами Морь Эрдэни, приказал принести ему сколопендру позлее. Стражник отправился к знатоку истязаний и потребовал самую ядовитую многоножку. Тот выдал ему огненную чешуйницу. Скверная случайность, но случайность тем не менее.

— Неужели? — едко спросил Тукуур. — Зачем знатоку истязаний смертельно ядовитое членистоногое? Он ведь заведует пытками, а не казнями?

— Пыточный и палаческий арсенал хранится в одном месте, — безразлично пожал плечами Максар. — Так уж здесь повелось.

Знаток церемоний оторопело посмотрел на воина. Нахальный ответ товарища мог означать только одно: маски сброшены, и Тукуур во власти заговорщиков. А когда солдаты Максара доставят в крепость родителей Тукуура, юному шаману придётся выполнять всё, что ему прикажут.

— Если думать как ты, то каждый второй чиновник покажется сектантом, — проворчал Максар, поняв, что переусердствовал. — Представь, сколько нужно людей, чтобы всё время оказываться в нужном месте?

"Немного, если быть рядом с самого начала", — подумал знаток церемоний, вспомнив Кумаца.

— Наверное, ты прав, — осторожно ответил он вслух. — На меня просто слишком много свалилось, вот и шарахаюсь от каждой тени.

— Отдохни, — посоветовал ему воин. — А я приведу твоих стариков.

Он слегка дёрнулся, как будто хотел хлопнуть Тукуура по плечу, но тут же передумал. Боялся болотного огня или стыдился предательства? Тукуур покачал головой и пошёл в сторону комнат, которые раньше занимал Дамдин. Кумац, Максар, Холом. Арест Иланы, бой в порту, допрос Эрдэни, убийство Дамдина. Каждый из троих участвовал как минимум в трёх событиях. Максар — во всех четырёх. Знаток церемоний вспомнил удивлённый вскрик Кумаца, когда пуля Максара поразила его в грудь. Оба военных шамана были учениками и ставленниками Темир Буги, оба следовали намеченному плавильщиком плану. Но какова была его цель? "Ты наше знамя", — сказал Максар. С кем он собирался воевать? Вопросы теснились в голове Тукуура, а стены крепости давили на него, не давая сосредоточиться. Он должен бежать из этой западни и предупредить родителей об опасности. Но как выбраться из негостеприимных стен?

Поднявшись в комнату Дамдина, знаток церемоний устало сел на кушетку. Плечи болели, в голове клубился туман. Сильно хотелось спать, но Тукуур пока не мог позволить себе расслабиться. Блуждая по комнате рассеянным взглядом, он снова наткнулся на окованный металлом сундук прорицателя. Вместо замка в крышку была врезана серебряная пластина, украшенная гравировкой в виде снежинки. Обрывки воспоминаний Дамдина говорили, что к ней нужно прикоснуться, и… Что потом? Надеясь, что руки сами вспомнят, что делать, знаток церемоний подошёл к сундуку. Серебряная снежинка на ощупь была холодна как настоящий лёд. Касаясь её кончиками пальцев, Тукуур почувствовал, как отдаются в них удары его собственного сердца. Или это пластина пульсировала в том неслышном ритме, что пронизывал и связывал воедино все Три Мира?

Знаток церемоний закрыл глаза и вспомнил странный напев, который преследовал его в главном алтаре Святилища. Болотный огонь весело замигал, слова песни стали яснее, но их смысл так и остался за гранью понимания. Под пластиной что-то тихо щёлкнуло. Тукуур попытался приподнять крышку, и на этот раз она поддалась. Сверху лежал дорожный халат из грубой коричневой ткани. Под ним — несколько льняных рубах, часы-курительница и расшитый серебром парадный кафтан из тёмно-синей узорчатой парчи. Ниже — две связки клеймёных щепок, кинжал, три бритвы, зеркальце, набор кистей и тушечница. Наконец, под узорчатым шейным платком, растрёпанная накладная борода и шкатулка с белилами, румянами и прочими притираниями, какими гримируют себя шаманы перед ритуальными представлениями. Разложив всё на кровати, знаток церемоний с сомнением посмотрел на грим. Он не обладал ни навыками, ни самоуверенностью Дамдина, чтобы пройти незамеченным под носом у врагов. Но Тукуур не сомневался, что рано или поздно заговорщики всё равно заставят его выбирать между жизнью близких и верностью присяге. Так почему бы не подправить сценарий этого спектакля?

Шаман решительно подошёл к погасшей жаровне, взял из неё пригоршню золы и, смешав её с птичьим жиром и пальмовым маслом, начал натирать лоб и щёки. Закончив с мазью, знаток церемоний растрепал волосы и, смазав бороду древесной смолой, приклеил её к подбородку и подвязал на затылке, спрятав в волосах тонкие тесёмки. Его осунувшееся от бессонницы лицо с тёмными мешками под глазами оказалось хорошей основой для маскарада, но вот заляпанный кровью прорицателя кафтан никуда не годился. Подумав, Тукуур расправил дорожный халат Дамдина. Посланник Прозорливого был выше и крупнее Тукуура, но бедные горожане нередко носили одежду не по размеру. Накинув грубое одеяние, шаман вдруг почувствовал, как что-то упёрлось ему в бок. Ощупав ткань, он обнаружил потайной карман, в котором скрывался лакированный футляр для свитков. Внутри лежал перевязанный лазурной тесьмой документ, вокруг которого была обёрнута записка