сном, чтобы обсудить череду недавних событий. — Чем больше мы давим на нее, тем длиннее становятся ее клыки!

— Будто первый раз, отец, — сдержанно отозвался Густаво. — Она и без наших рычаний знает, где ее место. Но стоит ей его признать, ее разорвут на части. Посему она не поддается. Стоит опасаться ее козней. С ней не следует связываться. Это плохо для нас кончится.

Говорю тебе, надо ее уничтожить! — прошипел Весхельм.

— Тронешь ее — и она сделает бросок. Но если с двух сторон, если Трена поставить на одну ступень с нами, все может закончиться весьма удачно для нас. Во всяком случае, сейчас не время, отец. У нас полно других забот.

Весхельм не стал возражать.

Трен, облаченный в свой длинный удобный халат, несколько разомленный после горячей ванны и готовый ко сну, занимался бумагами в своем шатре, когда ему доложили, что его желает видеть королева Акидии.

Глубоко и терпеливо вздохнув, Трен с полминуты помечтал, как стража выталкивает ее взашей, после все же кивнул, не поднимая более глаз.

Королева была в своей царственной амазонке, без вуали, без шляпки, с распущенными по спине темными волнистыми волосами. Глаза ее, словно два мориона, нахально сверкали, а на губах застыла темная улыбка.

— Вы забыли что-то сказать мне, Ваше Величество? — прохладно осведомился Трен, не отрываясь от своих донесений, не переставая бегать пером по строчкам.

— До чего же ты негалантен, владыка, — промурлыкала та, без приглашения усаживаясь напротив Трена. — Ты не поднялся при моем появлении, не предложил мне сесть, не смотришь на меня, делая вид, что слишком занят…

— Зачем ты приехала, Аккаста? — перебил ее государь, откинувшись на стуле и свысока глянув на нее.

Взгляд его был угрожающ, но его недружелюбие нисколько не смутило королеву. Она открыто и с интересом смотрела ему в глаза, слегка набок склонив голову. Волосы ее столь выгодно обрамляли ее лицо, что она казалась девочкой. Узкая красивая рука ее, затянутая в черный атлас, безмятежно лежала рядом с его бумагами, и Трену эта аккуратная ручка на мгновение показалась цепкой когтистой лапой плотоядного зверя, прибывшего погубить его.

— До меня дошли слухи о произошедшем сражении, — тихо ответила она, пронзая глаза его своим темным пристальным взглядом. — Мне доложили, что и Эреслав, и Трен изрядно потрепаны. Я заволновалась и тотчас решила во всем лично удостовериться. Я видела Эреслава, и легче мне не стало. Но ты невредим. Я тревожилась.

— За меня ли ты тревожилась? Или за то государство, что прочишь себе в защитники?

Улыбка сошла с губ Аккасты. Глаза засияли гневным светом. Лицо ее мгновенно потемнело, и она прошипела:

— Я знаю, Трен, Акидия для тебя — лишь клубок ядовитых змей, а я — самая ядовитая из всех. Но я еще и женщина…

— Никак с любящим сердцем?.. — не без некоторой язвительности пробормотал Трен.

— Ты свинья, владыка…

— Вот каких животных нам следует иметь на своих знаменах. Тебе гадюку, мне — борова. Несильно мы друг другу подходим, а? Что тебе нужно от меня? Карнеолас? Ты его не получишь. Защита Акидии? Если будешь хорошо вести себя, я обдумаю это. Свадьба? — это смешно. Ты и так для племянницы своей заполучила моего сына.

— У племянницы своя жизнь. Скорее, это более на руку Сильвану, нежели мне. Пусть Альвария — моя племянница. Но она принцесса Сильвана.

— Ты свободолюбива, Аккаста. Ты на дух не переносишь замужества.

— А если я желаю быть с тобою? До самой старости.

Трен изумленно взглянул на нее, после засмеялся. Поначалу тихий, смех вырос до громогласного хохота.

— Я не доживу с тобою до старости. Карнеоласцы заклюют меня еще до свадьбы. Как бы Дарона они не заклевали.

— Отдай корону свою сыну, а сам стань королем моей земли.

Трен вновь усмехнулся:

— Хитра. Племянница — королева Карнеоласа, сын мужа — его король. Вот тебе и защита, и все на свете.

Трен Вальдеборг перегнулся через стол, медленно к ней приблизившись, и тихо отрезал:

— Нет, Аккаста.

— Не торопись отвергать меня, владыка, — сдержанно, но менее любезно и менее довольно сказала та. — Не забывай, что я не одна из твоих придворных шлюх. Я — королева.

— К тому же, я нравлюсь тебе, — прошептала она, внимательно взглянув на него.

Трен не стал возражать. Ему нравилась ее привлекательность, кошачья грация, зрелость, хитрость, стойкое упрямство, мужество, любовь и верность к государству, которое все ненавидели. Но необоснованные притязания ее на территорию его и его свободу отталкивали короля. И несмотря на то, что ему всегда было плевать на общественное мнение, он знал, что ни один человек в Архее не одобрит его покровительство Акидии.

— Я дам тебе все, Трен, — прошептала Аккаста, и начался танец ее диковинного голоса и посулов. — Ты хочешь мою армию? Я дам ее тебе. Если она мала для тебя, из Акидии я вызову еще воинов. У меня их много. Я дам их тебе. Только тебе. И никому более. Мне безразлично, что будет с Эреславом, с Весхельмом. Я лишь желаю, дабы ты, Трен, остался жив и здоров.

Ее проникновенный шелест жаром спустился к сердцу его. Нежность ее голоса и страстность взгляда потрясли его. Но никак не мог избавиться он от ощущения, что шепот этот походил на шипение.

Трен глубоко вздохнул и тихо произнес:

— Ты хоть понимаешь, что сделают со мною Весхельм и Эреслав за мои лобзания с тобой? Они разорвут меня, и тогда кому ты сладкие слова нашептывать будешь? И кто защитит тебя? Кроме меня, тебя и слушать никто не пожелает.

— Рискни, Трен. И никогда не познаешь ты любви сильнее.

— А Карнеолас захлебнется в крови. Ты предлагаешь мне играть жизнями тысяч. Достаточно того, что эти твари отгрызают от нас огромные куски. Я устал, Аккаста. Завтра ли, послезавтра — тяжелая битва. Ты — удивительная и очень привлекательная женщина, но единственное, чего я страстно хочу — положить конец этой войне.

Аккаста поднялась. Темной угрозой пылало лицо ее. Она обошла стол, подошла к Трену, который со спокойным выжиданием глядел на нее. Он думал о том, что сейчас она либо начнет раздеваться, либо выхватит кинжал и всадит ему в горло. Одно из двух. Но она лишь села к нему на колени, заглянула ему в глаза и поцеловала, горячо и властно впившись в его губы. Трен не отпихнул ее и не вышвырнул из шатра, как мечталось ему еще несколько минут назад. Поначалу он пытался отстранить ее из опасений, что кто-нибудь войдет и застанет страстно целующихся непримиримых врагов. Но Аккаста