— Откуда здесь факелы? — пробормотал Элай. — Неужто демоны разожгли их?

— Или коцитцы, — отметил Буливид.

Из глубины Иркаллы ввысь поднялся страшный гул. Вновь страшно завыла Кунабула, и путники в ужасе застыли.

— К нам несется еще одна партия этих тварей? — испуганно выдохнул Элай Андриган. — Они же нас задавят!

— Боюсь, так Иркалла приветствует нашего целителя, — предположил Буливид. — Та нечисть, что управляет здесь всем, узнала о его вторжении.

— Лучше поторопиться и найти более широкую площадку, где мы могли бы спрятаться на случай, если кунабульским войскам вновь вздумается здесь пройти, — сказал Авдий.

— А если такой площадки нет?.. — осведомился Элай.

— Тогда я выкину тебя с обрыва прямо в Ущелье, если ты не перестанешь задавать мне вопросов, на которые я не знаю ответа.

Элай замолчал, а отряд вскоре добрался до двух пылающих факелов, висевших на стене. Сняв их, они прошли немного вперед и вскоре оказались в огромном каменном зале. Через подобие бойниц на неровной стене в холодное помещение проникал тусклый свят дня. Слева в один ряд стояли пять исполинских колонн, древних, будто само время. Письмена и узоры стерлись с неровной поверхности, остались лишь отдельные закорючки. Зал был зловеще тих и холоден.

— Ни к чему здесь не прикасайтесь, — приказал Авдий. — Особенно Лорен. Это может плохо для всех закончиться.

Копыта лошадей звонко цокали о камень, и это безмерно всех раздражало, но они не могли отпустить животных.

— Не будем здесь задерживаться, — распорядился Хельс.

Потратив около четверти часа, чтобы дойти до конца зала, путники вошли в следующее помещение, которое было намного меньше. Оно столь же скудно освещалось несколькими факелами и дневным светом из бойниц. Здесь были две сваленные колонны, обвалившийся гигантский портик и несколько лестниц слева, которые вели на многоступенчатые трибуны.

— Будьте осторожны, здесь кто-то есть, — прошептал Авдий, держа меч наготове.

— Ты что-то слышал? — тихо спросил Хельс, завертевшись на месте.

— Там, — Авлий едва заметно качнул головой в сторону трибун.

— Эхо? — предположил Руфин.

— Эхо от звука, которого мы не издавали. Не шуметь.

Лорен почувствовал, как неведомая сила, будто села ему на плечи и начала медленно сдавливать голову. Целитель резко обернулся, огляделся, ощупал плечи свои и руки, но не обнаружил ничего подозрительного. Между тем ощущения усилились.

Тогда он сжал кулаки, знакомый огонь наполнил жилы, и ощущение, что кто-то сидит на плечах, исчезло.

— Отходим… — прошептал вдруг Авдий, и лицо его приняло свирепое выражение.

Плио, находившаяся от Лорена на большом расстоянии, взволнованно оглянулась на него, стегнула коня по бокам и поехала прямо к нему. Ее светлые брови были хмуро сжаты. Короткие кудри щекотали лоб и солнцем обрамляли ее бледное от многодневных мук сердца и тревог лицо. Глаза сияли самым решительным светом, губы были сжаты в тонкую линию.

Он поехал к ней навстречу, желая загнать ее подальше за спасительные развалины.

Но тут напряженную тишь нарушил звук молниеносно рассекающего воздух легкого предмета и глухой полый стук, возвещавший о конце полета. Плио застыла, а стан ее стал прям, будто струна. Брови удивленно приподнялись, лазурные глаза широко распахнулись и заторможено заморгали. Каскад звуков повторился. Из горла девушки послышался приглушенный стон, и отряду открылись медленно увеличивающиеся на светлой рубахе темно-красные пятна, вскоре покрывшие всю грудь и живот ее сплошным гранатовым полотном.

Конь испуганно дернулся, и принцесса начала падать, но Лорен успел подхватить ее. Две длинные тонкие стрелы с разноцветными перьями на конце пронзили ее спину.

Путники что-то закричали, как один, но целитель не слышал ничего.

Он осторожно снял ее с коня, и, оглушенный, понес принцессу к развалинам, где они могли бы укрыться от града стрел, посыпавшихся на отряд с трибун.

Плио была еще жива. Она громко хрипела, и кровь страшно бурлила в ее горле, брызгами выливаясь изо рта. Кровь была везде. Она реками залила губы, залила шею, рубаху, золотистые кудри умирающей девушки, руки Лорена, по жилам своим разлившего силу свою.

— Держись, девочка моя… — шептал он, дрожащими руками расстегивая пуговицы на своей сумке. — Ты нужна мне, как воздух…

— Нужна?.. — хрипло выдохнула она, дрожа, задыхаясь. — Почему… ты говоришь это… только сейчас?

По лицу Лорена градом потекли слезы, из горла вырвались сдерживаемые рыдания. Она будто силилась что-то сказать, но веки ее тяжелели, а руки, в страшной агонии сжимавшие неуловимый воздух, начали слабеть. Кровь стала бурлить тише. Брови, страдальчески стянутые на переносице, разглаживались. Ласковый свет топазовых глаз мерк, зрачки затуманивались. Рука ее, из последних сил потянувшаяся к лицу Лорена, глухо рухнула на каменный пол.

И целитель остался один.

К западу от холма Вестейн утро выдалось на изумление тихое. Сквозь темно-кахалонговые облака проглядывала улыбающаяся лазурь. Даже Кунабула оставалась доступной для летних месяцев. Июнь был на исходе. В права вступал знойный июль.

Трен Вальдеборг медленно вышел из своего шатра в своей легкой светлой рубахе, застегнутой всего на несколько пуговиц, подпоясанный темным кушаком. На мокром плече его висело белое полотенце, в темных с сединою волосах на свету бриллиантами искрились теплые капли.

— Простудитесь, Ваше Величество! — запротестовал королевский паж, выскочив вслед за ним с теплой накидкою. — Прохладно же!

— Асит, занялся бы ты лучше ранеными, — буркнул Трен. — Дай на свежем ветру постоять, ибо жариться нам скоро в аду вечным пламенем…

Трен отстранил верного слуху и окинул округу внимательным взором.

Кунабульские холмы были покрыты светлыми лекарскими палатками, где приходили в себя раненые накануне воины. Лекари и воины, коим посчастливилось не попасть в эти палатки, суетливо бегали по лагерю. Редкий воин спокойно сидел на месте и задумчиво глядел в пустоту.

Государь Трен распорядился, чтобы потрепанная армия Эреслава Арнульва с ее высшим командованием оставалась вместе с ранеными. А как представиться возможность, спешно отступала к Аштери, а там к Керберре, если Трену не понадобится помощь.

Войско Карнеоласа и беллонские рыцари снимались с места, чтобы продолжить свой путь.

Нодримцы были вызваны со второго рубежа на помощь Карнеоласу. Их место занимали сильванцы, а эрсавийцы должны были встать на защиту Керберры. Прошли слухи, будто из Эрсавии был вызван дополнительный взвод.

Дарон Вальдеборг объезжал округу, чтобы лично удостовериться в готовности рассыпавшихся по полям Кунабулы воинов. Они уже стояли в строю, ожидая дальнейших указаний.

Аберфойл Алистер уже выстроил перед королевским шатром атийцев, пока сворачивали треновский шатер и грузили все на телеги, а сам государь прощался с Эреславом, статная осанка которого сгорбилась под нежданной тяжестью ураганного удара. За день и две ночи он поседел, а под глазами залегли синяки.

— Если бы не ты, друг мой, Трен, не осталось