что они надеются на скорейшее окончание войны и приложат все усилия, чтобы добиться этого. Фудзимура, воодушевленный успехом, в обстановке максимальной секретности поделился полученными сведениями со своими коллегами. А затем 8 мая, в день капитуляции Германии, он послал срочное зашифрованное донесение министру флота и начальнику штаба флота в Токио.

Фудзимура приписал инициативу Управлению стратегических служб. Он был вынужден сделать это. В противном случае ему выдвинули бы обвинение в государственной измене. В своем срочном кодированном донесении коммандер сообщил, что он получил предложение от организации Аллена Даллеса. Он назвал Даллеса главным организатором политической войны Соединенных Штатов в Европе и сообщил, что американский агент должен был доложить в Вашингтон, если бы Япония вознамерилась завершить войну, и, в таком случае, предпринял бы необходимые усилия в данном направлении. Предложение, сказал Фудзимура, адресовалось только японскому военно-морскому флоту.

В Токио расшифрованное донесение вручил контр-адмиралу Томиоке, командующему военно-морскими операциями, его помощник, ответственный за дипломатические связи. Его порадовала неожиданная новость. Хотя они и признавали, что это вполне могло быть провокацией или западней, они считали, что это может дать ключ к пониманию того, какие минимальные условия готова выдвинуть Америка для завершения войны. Они решили предложить своему начальству помощь в проведении переговоров.

Однако Томиока знал, что его начальник вице-адмирал Ониси, заместитель начштаба, был полон решимости продолжать сопротивление. Если бы он показал донесение Ониси, оно бы так и осталось лежать на его столе или было бы выкинуто в мусорную корзину. Поэтому Томиока нарушил субординацию и показал его, высказавшись в его поддержку, непосредственно начальнику штаба адмиралу Тоёда. Надеясь на согласие Тоёды, Томиока был разочарован, когда начштаба сказал: «Чем вы должны заниматься — это полностью посвятить себя разработке военных операций. Вас не должны беспокоить вопросы мира».

Томиока выполнил приказ. Он постарался забыть о донесении. Тем временем Фудзимура бомбардировал Токио телеграммами, надеясь сдвинуть дело с мертвой точки. Он отправил сообщения по телеграфу 10, 13, 14, 16, 18 и 20 мая. В них был призыв к действию и его краткие замечания по таким актуальным темам, как «трагический конец» Германии, как переброска войск союзников и советских войск на Дальний Восток и организационная роль Даллеса в деле заключения сепаратного мира в Италии.

Только спустя две недели после своей первой телеграммы Фудзимура получил ответ: предложенные переговоры выглядели как попытка врага вбить клин во взаимоотношения между флотом и армией, поэтому требовалось сохранять предельную осторожность. Все дело было в том, что в Токио никто не знал, кто такой Даллес, и они не могли понять, почему выполнение миссии мира можно было поручить простому коммандеру флота.

При первом случае министр флота Ёнаи задал вопрос министру иностранных дел Того о Даллесе и рассказал ему о полученных телеграммах. Того не мог припомнить фамилию Даллес, но рекомендовал ответить Фудзимуре, что Япония должна выставить некоторые условия, она не может принять безоговорочную капитуляцию. Он попросил Ёнаи послать по телеграфу его ответ. Несколько недель спустя Того узнал, что Ёнаи так и не сделал этого.

Фудзимура обещал американцам довести дело до конца и послал еще одну телеграмму. В этот раз он настоятельно просил Генштаб флота поверить ему, что их подозрения о заговоре необоснованны, и предоставить ему полномочия начать переговоры немедленно, чтобы спасти Японию от участи Германии. Никакого ответа. Еще четыре телеграммы Фудзимуры в Токио, и вновь нет ответа.

Потерявший всякую надежду Фудзимура и его товарищи по оружию подумывали над тем, не стоит ли ему вернуться и самому явиться с донесением. Они обсудили этот вопрос с советником Даллеса по японским делам, который предложил лучшую идею: попросить Токио послать компетентного представителя — адмирала, генерала или министра кабинета — в Швейцарию. Если они пойдут на это, США гарантируют безопасность миссии. Фудзимура немедленно известил об этом Ёнаи.

Это было «эхом» предложения Ёсиды послать Коноэ в Швейцарию. Это отражало также сделанное ранее адмиралом Такаги предложение Ёнаи, который призвал министра флота отправиться в поездку, чтобы лично встретиться с представителем США, а его, Такаги, следует также направить в Швейцарию, чтобы он начал переговоры. Генштаб флота отказался от обоих предложений.

Фудзимуре была послана телеграмма, в которой сообщалось, что министр флота передал дело министру иностранных дел, и ему посоветовали отныне поддерживать рабочие контакты с японским посланником в Швейцарии Сунити Касэ. На этом все и завершилось, по крайней мере в том, что касалось участия Управления стратегических служб во всем этом деле. Как стало известно после окончания войны, коды министерства иностранных дел были известны всем союзникам. Поэтому переговоры не могли держать в секрете, и новость о том, что они имеют место, вызвала бы серьезные проблемы.

Одновременно и независимо от попыток переговоров, предпринятых Фудзимурой, японский военный атташе в Швейцарии генерал-лейтенант Сэйго Окамото также попытался начать действовать в этом направлении. Совместно с двумя японскими чиновниками из Банка международных расчетов в Базеле Окамото решил связаться с американцами непосредственно через Управление стратегических служб. Это намерение он обсудил с японским министром Сунити Касэ. Японским банкирам был знаком шведский банкир по фамилии Якобсон, и ему было сделано предложение стать посредником. Он согласился.

Получив список основных тем для обсуждения, он отправился на специально выделенном для него транспорте в Германию, в Висбаден. Там он встретился с Даллесом. Спустя 36 часов Якобсон вернулся в Базель и сообщил об ответе Управления. Как он сообщил, Вашингтон не возражал против сохранения императорской системы правления в Японии. Однако ранее многие страны среди союзников высказались против этого. Таким образом, не существовало всеобщего согласия по данному пункту. Однако США заявили, что будут не против дальнейшего существования императорской системы правления в случае капитуляции Японии. Другим условием было принятие новой Конституции Японии. Что же касается будущего Маньчжурии, а также сохранения власти Японии над Тайванем и Кореей, ответ Даллеса был: «Никаких комментариев».

Однако он предупредил, что если Япония не начнет переговоры до того, как Советы, возможно, вступят в войну, то все ее усилия будут обречены на неудачу. Информация Якобсона была передана японской стороне всего за три недели до начала встречи союзников в Потсдаме. Окамото послал по телеграфу краткое резюме доклада в Токио, и неделей позже министр Касэ поступил так же. Окамото не получил никакого ответа; а вот от Касэ министр иностранных дел потребовал передать больше информации. Итак, все дело застыло на мертвой точке.

Стоит упомянуть еще одну попытку добиться мира. В сентябре 1944 года Бунсиро Судзуки (не являвшийся родственником премьера Кантаро Судзуки), менеджер в газете «Асахи», пригласил шведского