Шрифт:
Закладка:
Жена-жена, его жена. Какая она? Почему полюбила другого?
– Потому что я слишком скучный, – пояснил ей Виктор на третьем свидании, сам заведя этот разговор, – сейчас почти все творческие люди. Что-то пишут, высказывают мнения в интернете, ведут блоги, живут яркой жизнью. Фаина сама такая: творческая. Она ведет колонки о косметике и фитнесе в каких-то журналах, постоянно на выставках, постоянно в бурлящей тематической среде. Ей там хорошо, она плещется, как рыбка, в новостях, всяких скандалах, расследованиях. А я как бык – тяну и тяну свою лямку в ту сторону, где садится солнце. Я не очень-то понимаю в этих всех обсуждениях. Слова по отдельности понятны, а в целом – нет. Ну, например, целый месяц обсуждала она с друзьями в интернете нашумевшую статью какой-то журналистки об убийстве мужем жены. Журналистка обвиняла погибшую, мол, неправильно жила, довела мужика и поделом ей. И Фая мне зачитывала целые куски переписки – вот один возмущается на три страницы, вот второй анализирует журналистский подход… Она негодовала, кипела, писала что-то обличающее… А я что? Я бы только руки сходил помыть, не люблю трупоедов. И все. Фая разочаровалась, мне кажется… ей хотелось вместе кипеть, обсуждать. Она у меня богема. И блогерша, и выставки освещает, и пишет статьи в интернет-глянец… я правильно назвал – глянец?
Любава подумала, что сейчас ей будет отведена роль утешительницы, и заранее приготовилась объяснять, почему терпеть не может игры вида «вот такой я дурак – ах, нет, на самом деле ты не такой!»
Но ей не пришлось. Виктор сразу же спросил ее:
– Почему ты развелась, Снежинка?
Снежинка – потому что легкая, маленькая и холодная, так он ей пояснил.
Любава задумалась. Вот край ее личной пропасти – шагнуть туда сейчас? Хватит ли сил? Не хватило.
– Я еще не готова это обсуждать, – переведя дух, ответила она.
Виктор спокойно кивнул.
Любава отшатнулась от пропасти и снова задышала ровно.
Но его вопрос заставил ее задуматься. И себе бы она ответила так:
«Я развелась (кстати, где же Степа с разводом?), потому что моя жизнь зашла в тупик. Мы с мужем перестали идти вперед, упершись в стену носом. Пока наши руки были сомкнуты – наверное, по привычке, мы все еще держались друг за друга. Но пришла болезнь и расцепила наши пальцы, и тогда каждый из нас увидел, что в мире существует не только эта стена, а есть еще и двери. Он увидел свою дверь первым и вышел, оставив меня одну. Там, за стеной, его ждала другая женщина – волшебная, фантастическая, не-я. С ней открываются совсем другие пути. Я же долго не могла найти свою дорогу – и не пыталась, пожалуй. Я оплакивала свою потерю. И вот слезы начинают высыхать, их пелена бледнеет, и я вижу, что мне тоже пора в путь – одной ли или с тобой, о мой бык, но я тоже хочу идти туда, где садится солнце».
Полюбить – это просто, но порой необъяснимо. Почему любил Ральф де Брикассар свою Мэгги? Почему она любила его? Потому ли, что она была его Галатеей, а он для нее – Скульптором? Она была его Лилит, полной запретного меда, а он – ее Создателем?
Почему Любава влюбилась в этого человека? Потому ли, что он был ее Иваном-царевичем, прискакавшем на сером волке с водой живой и водой мертвой?
Ее раны зарастают – действует мертвая вода.
Но поделится ли он с ней водою живою, вдохнет ли бесценный дар новой жизни в ее губы, в ее тело?
Он проводил ее в очередной раз, и, не колеблясь, она попросила его зайти. Он вскинул на нее серые спокойные глаза – намеков он не понимал, не умел расшифровывать и прямые взаимосвязи, если видел только часть их, а вторая оставалась в области чувств, предположений и эмоций.
– Подожди минутку, – попросила она, усадив его на стул, и вышла в свою спаленку. Там, в укоризненной темноте, расцвеченная только тенями кружев от занавесок, она старательно и медленно разделась, целиком, и протез груди спрятала глубоко в шкаф.
Когда она вышла обратно, он сидел за столом и по обыкновению копался в телефоне.
Ее присутствие ощутил кожей – этот холодный импульс напряжения.
Снежинка – женщина с холодными изгибами, с длинной талией и узкими бедрами, маленькими круглыми коленями. Синие узоры вен льются под кожей, словно реки снежной равнины.
Черный шелковистый треугольник внизу живота, вздрагивающий от волнения живот, опрокинутый блюдцем, выше – алая капелька соска, и алые Любавины губы, словно ягоды рябины, сладко-горькие на вкус. Он целовал их – знает.
Шрам, уходящий под мышку, словно бледный червь, присосавшийся к телу. Правая рука водяниста и припухла.
– Это причина моего развода, – сказала Любава просто. – Мужу я такой не понравилась. А тебе я нравлюсь?
Он встал. Сунул телефон в карман джинсов. Потом снова достал его и снова убрал.
В серых глазах смятение, словно шел-шел себе человек по знакомым улицам и вдруг оказался неведомо где.
– Люба, извини, – сказал он наконец, отвернулся и вышел.
Хлопнула в сенях дверь, потом еще одна – калитка, и вот уже свет фар метнулся по комнате и исчез.
Глава 11
С новым счастьем!
1
Лана считала, что Новый год они должны встретить в Австрии: покататься на лыжах, посетить спа в горах, насладиться сексом перед горящим камином, в шикарном доме с видом на горные пики. Она постоянно подкидывала то одну, то другую ссылку от турагенств.
Степан отмалчивался. После осенней поездки штат его фирмы сократился вдвое – ушли самые опытные работники и по совместительству – самые прозорливые. Они не стали ждать обещанной зарплаты «пару месяцев, пока решатся все проблемы», а просто ушли. При их расчете Степану пришлось залезть в собственный карман. В бухгалтерии началась неразбериха.
Новички работали плохо, их больше интересовало, действительно ли на фирме неладно, чем количество новых клиентов, жаждущих окон. Степан злился. Однажды затеял собрание и орал на работников, доказывая им, что все бы давно получали свою зарплату, если бы работали, а не заглядывали ежеминутно на свои счета.
После собрания пошла вторая волна увольнения «старожилов». С оставшимися он пообещал рассчитаться полностью к Новому году – за все три месяца задержки плюс премию!
Казалось, воодушевленные менеджеры кинутся искать новых клиентов и обновлять отношения со
