Седая женщина склоняется ко мне со своего резного деревянного стула.

Я озадаченно моргаю в ответ и озираюсь. Вижу, что лежу в гнезде из одеял на низком диванчике в незнакомой комнате. Дворец. Я во дворце.

– Хорошо. – Женщина поднимается на ноги. – Вас желает видеть принц. Давайте одеваться.

Она подходит к двери и говорит с кем-то снаружи, пока я стараюсь сесть, а мое сознание пытается осмыслить воплощенную из сна комнату, в которую Дама привела меня и где оставила, с тем чтобы меня там нашли.

Через мгновение женщина снова рядом и стягивает с меня одеяла.

– Вставайте же, – говорит она, и больше думать некогда, потому что меня вытряхивают из кровати и принимаются наряжать. Мою одежду постирали, оборванные края подлатали, все складочки разгладили. И положили новый пояс взамен того, который я пустила на повязку раненому парню многие ночи назад. Даже сапоги починили и начистили.

– Как долго я спала? – спрашиваю я, пока она строго меня оглядывает. Все время одевания пришлось вспоминать менайский.

– Где-то сутки, – говорит она рассеянно. – Годится. Пойдемте.

Мы стремительно выходим из комнаты. Я чувствую ломоту во всем теле и усталость такую сильную, какой даже не представляла. Я правда столько спала? Что подумал Фалада? А Сальвия и другие конюхи – они волнуются?

Женщина ведет меня через узкую дверь в конце галереи и коридорами для прислуги провожает в закрытую библиотеку. Кестрин сидит за столом в одиночестве, погруженный в книгу, рядом лежат стопкой еще три тома. Я застываю на пороге, так что женщина подталкивает меня вперед и закрывает за моей спиной дверь с тихим щелчком.

Принц поднимает глаза, моргает, переключая внимание на меня, и улыбается. И нет в этом ни насмешки, ни угодничества, ни злорадства. Просто быстрая безотчетная улыбка человека, чей взор падает на нечто ему симпатичное.

Это потрясает меня до самого нутра.

– Терн, – произносит он, вставая. – Вам уже лучше?

Я молча киваю, все еще пораженная его взглядом. По счастью, он решил говорить на моем языке, так что я могу уловить смысл слов.

– Я был… удивлен, когда нашел вас там. Вы от чего-то убегали? – спрашивает он. – На равнинах?

Я открываю рот – и закрываю снова, неуверенная в том, что отвечать. Накажет ли он Корби или выставит виноватой меня? Я не могу позволить себе верить улыбкам и мягкому голосу. Я знаю, как он умеет играть.

– Или, наоборот, бежали к чему-то?

– Нет, – быстро отвечаю я. – Убегала.

– Ясно. Хотите вернуться на конюшни?

– Да, Ваше Высочество.

Куда же еще?

Он колеблется.

– Я думал предложить вам место здесь, во дворце.

Он знает. Я чувствую, как кровь отливает от щек, и изо всех сил стараюсь не сбежать. Внутри бурлит отчаянный страх. Не хочу. Не хочу.

– Леди?

– Нет. – Я стискиваю зубы, чтобы не вырвались другие слова: Умоляю. Я не хочу. Оставь меня в покое.

Между нами повисает тишина. Я не отвожу взгляда от стола, боясь того, что могу прочитать в глазах принца. Может, я ошибаюсь. Может, он просто хочет предложить пострадавшей служанке сменить работу. Но, может статься, он прекрасно знает, что и кому предлагает.

– Во дворце должно быть безопаснее, – говорит он спокойно, будто отмечая к слову.

Я решаюсь поднять взгляд. Принц сосредоточенно смотрит на меня. Если бы он все знал, то сейчас бы настаивал? Но ведь нет никаких «если» – гора свидетельств против меня. Он точно знает – он называл меня верианой в том тайном кабинете, в комнате, в которую однажды уже провел меня во сне. Вопрос лишь в том, как он поступит с этим знанием и что сделает Дама в ответ.

– Я бы предпочла вернуться на конюшни, – говорю я нетвердым голосом.

Снова молчание, и снова я чувствую, как он изучает меня и взвешивает ответ.

– Как пожелаете, – наконец говорит он. – Если вам что-то понадобится, дайте мне знать.

От облегчения у меня кружится голова. Я неуклюже кланяюсь и отступаю к дверям, спотыкаясь и торопясь уйти – и убедиться, что меня отпустили. Это кажется невероятным, так что не получается поверить.

Та же пожилая служанка встречает меня снаружи и торопит обратно в комнату. Когда я сбивчиво объясняю, что хочу уйти на конюшни, она поднимает брови и неохотно соглашается, словно ее просят о большом одолжении. Но я не могу оставаться здесь дольше необходимого, не смею попасться Валке на глаза. Женщина покидает меня у выхода для слуг, ведущего на одну из бегущих от дворца улиц, кивком указывает на ворота и стремительно уходит по своим делам.

Путь до конюшен длиннее, чем мне помнилось. Приходится то и дело отдыхать возле домов, ноги еще не окрепли. До часовни я дохожу совсем без сил, задыхаясь и шатаясь от усталости. Бреду внутрь и оседаю на плетеную циновку, прижимаясь спиной к холодному камню стены. Дам себе немного отдохнуть и пойду дальше.

Тихий шорох из переулка нарушает тишину. Я поднимаю взгляд и вижу мальчугана, растерянно смотрящего на меня от дверей часовни. Худое, костлявое создание с огромными карими глазами и лохматыми волосами.

Моргаю, и он исчезает, так что я даже не уверена, что вообще его видела.

Я подтягиваю колени к груди и обхватываю их руками. Часовня понемногу наполняется закатным светом. Нужно вставать, но я никак не нахожу в себе сил. Кладу голову на колени, опустошенная тем, что Кестрин все обо мне знает, что правила игры поменялись. Я хочу только попасть домой, на конюшни, и оставаться там.

Неожиданно в часовне становится темнее. Я поднимаю глаза на перекрывшего выход мужчину в развевающемся плаще. Он молча глядит на меня. Я смотрю в ответ, и часть меня кричит, что надо бежать, что он может оказаться как Корби, но у меня нет никаких сил бороться.

– Вы в порядке, келари? – Голос мужчины рокочет по комнатке.

Я немного смелею из-за того, что он назвал меня госпожой. Почтительное обращение может значить, что меня не обидят, – слабая надежда, но хоть какая-то. Я с трудом поднимаюсь. От движений часовня кренится. Я судорожно вдыхаю и пытаюсь удержаться за стену.

Он шагает, разбрасывая плащом текучие тени, и быстро идет ко мне.

– Я провожу вас домой, – говорит, подставляя руку под мой локоть.

Домой. Я поднимаю глаза на своего помощника и узнаю шрам от губы к подбородку. Этот человек встретил меня с оружием в руках в ту ночь, когда я провожала раненого парня. Я киваю.

Мы вместе покидаем часовню, спутник ведет меня прямиком к Западной дороге. Я тяжело висну у него на руке и не отрываю глаз от брусчатки улиц, квартал за кварталом.

Он останавливается перед самым поворотом на конюшни.

– Сможете сами пройти оставшийся путь?