Новый уровень борьбы с низкопоклонством

Следующим в череде событий в сфере идеологии стало еще одно «направляющее» мероприятие, получившее серьезный резонанс в области общественных наук. То была «Философская дискуссия по книге Г. Ф. Александрова “История западноевропейской философии”».

Для послевоенного времени это мероприятие было необычно по нескольким причинам: во-первых, Александров был видным партийным деятелем (кандидат в члены ЦК ВКП(б), член Оргбюро ЦК ВКП(б), с 1940 г. он возглавлял Управление пропаганды и агитации ЦК, был соавтором бестселлера «Иосиф Виссарионович Сталин: Краткая биография»), во-вторых, именно за «Историю западноевропейской философии», вышедшую в 1946 г.[339], Александров был удостоен Сталинской премии II степени, а 30 ноября был избран действительным членом Академии наук СССР.

Формальным поводом к развертыванию философский дискуссии, как и в 1944 г., послужило письмо профессора МГУ З. Я. Белецкого Сталину. В этом письме, датированном 18 ноября 1946 г., профессор Белецкий не только делал множество выпадов в адрес заправил советской философской науки, но и предъявлял ряд конкретных, аргументированных обвинений, одно из которых касалось книги Г. Ф. Александрова, которому вменялись обвинения в академическом, некритическом изложении истории философии, непозволительном для одного из главных идеологов партии. С письмом были ознакомлены секретари ЦК, и 26 декабря было принято постановление Секретариата ЦК ВКП(б) «Об организации обсуждения книги т. Александрова Г. Ф. “История западноевропейской философии”»[340].

Обсуждение книги Г. Ф. Александрова проходило в Институте философии АН СССР в течение трех дней – 14, 16 и 18 января 1947 г., а в конце месяца материалы обсуждения были направлены в секретариат А. А. Жданова. Хотя в постановлении от 26 декабря и говорилось об ошибочности книги, но конкретных указаний о тоне критики, по-видимому, дано не было; а поскольку критиковали книгу главы Управления пропаганды и агитации ЦК, за которую он получил Сталинскую премию, то автора попросту пожурили, сведя обсуждение к актуальным проблемам философии. По сути, это обсуждение было простым подобием заседания Ученого совета Института философии АН СССР. А неспешное поступление стенограмм обсуждения в Секретариат ЦК говорит о том, что острота момента к тому времени уже спала.

Когда стенограммы обсуждения поступили в секретариат А. А. Жданова, то попытки подготовить из них удовлетворительный итоговый материал для заседания Секретариата ЦК оказались тщетными: секретари ЦК А. А. Жданов и А. А. Кузнецов не смогли одобрить ни один из вариантов. Причина того может быть лишь одна: Сталин, ознакомившись с материалами, счел их совершенно неудовлетворительными. По сути, постановление Секретариата ЦК, ввиду служебного положения Г. Ф. Александрова, было спущено на тормозах; Сталин же ожидал иного.

«Центральный Комитет рассмотрел итоги дискуссии, которая происходила в январе месяце в Академии наук, и пришел к выводу, что как организация самой дискуссии, так и способы подведения итогов ее оказались неудовлетворительными. ‹…› Центральный Комитет пришел к выводу, что дискуссия в том виде, в каком она была проведена, оказалась бледной, куцой, неэффективной, а потому и не имела должных результатов. В связи с этим ЦК решил организовать новую дискуссию»[341], – констатировал А. А. Жданов.

В результате 22 апреля 1947 г. по предложению Сталина Политбюро ЦК приняло постановление «О дискуссии по книге тов. Александрова “История западноевропейской философии”», а организацию и проведение мероприятия возложило на секретаря ЦК А. А. Жданова. Таким образом, Сталин определил задачу и избрал наиболее умелого ее исполнителя.

Активность Жданова в осуществлении сталинского поручения стимулировалась еще и иными причинами: самому Жданову также было что сказать тов. Александрову. Ведь, получив 13 апреля 1946 г. Управление пропаганды и агитации вместе со всей идеологической сферой в наследство от Г. М. Маленкова, Жданов видел в фигуре Александрова «троянского коня» Маленкова[342], что в условиях скрытого противостояния Жданова и Маленкова было важным обстоятельством для более принципиальных действий. Так что при подготовке философской дискуссии при ЦК ВКП(б) А. А. Жданов не жалел ни сил, ни здоровья; результат этого импульса очевиден до сих пор: «Философская дискуссия 1947 года была и до сих пор остается явлением беспрецедентным в истории советской философии. Это был единственный в нашей истории всесоюзный съезд работников философии»[343].

Списки участников дискуссии (даже присутствующих) определялись в аппарате ЦК, причем согласно волеизъявлению Сталина туда вошли секретари ЦК, руководители отделов аппарата ЦК, руководители республиканских, областных, местных парторганизаций, партактив Москвы и Ленинграда… Кроме практически всей партийной номенклатуры, двумя отдельными списками перечислены представители Академии наук СССР и ее институтов, писатели, сотрудники редакций… По своему составу это был общенародный идеологический форум.

Философская дискуссия проходила с 16 по 25 июня 1947 г., открывал ее кратким выступлением А. А. Жданов. 16, 17, 18, 19, 21 и 23 июня под председательством А. А. Жданова обсуждалась книга Г. Ф. Александрова и сложившееся положение на «философском фронте»; 24 июня председательствовавший в этот день секретарь ЦК А. А. Кузнецов пригласил для доклада А. А. Жданова; на следующий день с заключительным словом выступил сам Г. Ф. Александров, после чего прения были закрыты. Всего в дискуссии, кроме основного докладчика А. А. Жданова, выступило 46 человек; в опубликованную стенограмму вошли также тексты еще 36 участников, не успевших выступить из-за прекращения прений.

Здесь стоит учесть то обстоятельство, что философская дискуссия хронологически шла вслед за судом чести при Минздраве СССР над профессорами Клюевой и Роскиным («дело КР»), происходившем с 5 по 7 июня 1947 г. А заклеймил этот суд чести прежде всего «низкопоклонство и раболепие перед буржуазной культурой Запада»[344], на основании чего ЦК признал, что «важнейшей задачей партии является воспитание советской интеллигенции в духе советского патриотизма, преданности интересам советского государства…»[345]. То есть ура-патриотические призывы стали обретать вполне ощутимую, навязчивую и угрожающую форму. И, естественно, именно эта линия получила в философской дискуссии свое дальнейшее развитие.

В дискуссии предметом обсуждения стали несколько вопросов.

Во-первых, собственно о книге Г. Ф. Александрова. Основной претензией были не столько конкретные ошибки, на которые пеняли многие выступавшие, сколько вообще аполитичность в изложении и критическом анализе материала. Профессор Б. М. Кедров сформулировал эту претензию в первый день дискуссии следующим образом:

«Выступавшие товарищи отметили ряд недостатков в работе т. Александрова. Я не буду их повторять. Я хочу поставить один вопрос, который мне кажется главным, – вопрос о марксистском, диалектическом методе как методе научного исследования. Ведь привести некоторые цитаты из работ классиков марксизма – это не означает действительно применить марксистский метод; а вот как применяется этот марксистский метод, об этом можно и нужно поговорить, когда мы рассматриваем книгу т. Александрова.