оставив их вдвоем разбираться со всеми проблемами. Это была Никола, которую сейчас она, Али, придушит собственными руками.

Девушка в капюшоне тем временем, коротко попрощавшись с хозяином, вышла из лачуги и куда-то торопливо направилась, постоянно оглядываясь. Казалось, вот-вот – и она побежит сломя голову.

– Правильно: бойся, – зло прошипела Али.

Они с Казом вышли из своего укрытия и направились за Николой, отпустив ее на достаточное расстояние, но не упуская из виду. Но, кажется, она была так взволнована, что не заметила бы своих бывших подельников, даже если бы столкнулась с ними нос к носу.

Пока они преследовали сбежавшую невесту, вошли в предместья города, на улочки, знакомые Али с детства. В голове она прокручивала ничем не сдерживаемые картинки того, что хочет сделать с Николой, и нескончаемый поток вопросов, который выльет на нее при первой же возможности. Венчал его самый главный: как ты посмела предать нас?

Никола свернула в переулок, не зная, что он слепой. Али бросила Казу: «За мной, сейчас возьмем ее», – резко взяла вправо между торговыми рядами, пролезла сквозь дыру в заборе, обогнула два низких каменных дома, быстро поднялась по узкой лестнице в простенке, перепрыгнув оставленную на ступенях корзину с гниющими яблоками, потом повернула налево – и буквально врезалась в Николу, ошеломив ее и заставив взвизгнуть от ужаса и неожиданности.

– Давно не виделись, дорогая, – зловеще произнесла девушка, увесисто и крепко положив руку на плечо бывшей невесте короля. – У меня к тебе есть пара вопросов.

Али схватила Николу за запястье – та охнула – и потащила за собой. Каз молча следовал за ними, понимая, что подруга выведет их в условно спокойное место, где можно будет поговорить и где точно не окажется лишних глаз и ушей.

Таким местом оказался чердак пустующего кирпичного дома, откуда через оконце просматривалась грязная улица внизу, сейчас совершенно пустая. Здесь было тихо и на удивление чисто и светло.

Али усадила Николу на старую дырявую подстилку, брошенную на полу, из которой торчала солома и вата. Беглянка уронила голову и выглядела напуганной и сломленной.

– Треснуть бы тебя хорошенько! – зло сказала Али.

– Али имеет в виду, что ты задолжала нам объяснения, – перевел Каз.

– Мне очень жаль, – проронила Никола. – Но у нас с Лирином не было другого выхода.

– Поэтому вы решили подставить нас, рассказав сопливую историю о своей неземной любви? – вспылила Али.

Каз заметил, что руки Николы дрожат, лицо бледное, а с последней встречи девушка заметно потеряла в весе.

– Тебе что-то угрожает? – участливо спросил он.

– Ой, а можно вот обо мне кто-нибудь так же позаботится, а? – взвилась Али. – Вот совершенно неинтересно. Угрожает – и хорошо, поделом. Я тебе напомню, дорогой мой Каз, что из-за нее и ее суженого саламандра мы и влипли в то, что разгребаем до сих пор.

Каз прекрасно разделял чувства Али и понимал, что она имеет право быть сейчас в ярости. Но в истории Николы все не так просто – он чувствовал это.

– Взгляни на нее, – парень кивнул в сторону Николы.

Али скривилась, но все-таки сделала то, о чем он ее попросил, и поняла, что Никола действительно изменилась: осунулась, побледнела, нервно тряслась и почти не поднимала своих заплаканных глаз. Если не знать, что это бывшая невеста короля, ее легко можно было принять за городскую нищенку.

Теперь две пары глаз сверлили ее.

– Я не знаю, где Лирин, – она закрыла лицо руками и заплакала. – С ним что-то случилось, и я не знаю что.

С каждым словом она дрожала все больше.

– Прекращай строить из себя жертву! Второй раз мы на твое заплаканное личико не поведемся! – отрезала Али.

– Мне так жаль… – вновь сказала Никола. – Боже, знали бы вы, как мне жаль! – и зарыдала.

Али вздохнула. Ее сложно было пронять слезами, особенно если плачет та, из-за которой их жизнь теперь висит на волоске.

– От кого ты скрываешься? – спросил Каз.

– Они меня преследуют, – дрожащим голосом сказала Никола, торопливо стерев слезы с лица.

– Кто?

– Монстры.

– Ой, да брось! – опять закричала Али. – И ты ей поверишь? Она несет полную чушь, пытается вызвать сочувствие, чтобы мы не расправились с ней прямо здесь!

– Я тоже злюсь на нее, Али, – сказал Каз. – Но она говорит правду. Я уверен.

– Прекрасно, – сказала девушка и отошла на два шага в сторону. – Давай снова ей поверим – и снова останемся в дураках. Удачи. Я умываю руки.

– Подожди нас здесь, – попросил Каз Николу, подошел к подруге и, взяв ту под локоть, увел за собой на этаж ниже.

– Ты хочешь, чтобы она сбежала?

– Куда ей деваться? Лестница с чердака одна. Да и посмотри на нее: ей некуда идти.

Каз взял паузу, собираясь с мыслями.

– Она сказала, что ее преследуют монстры. Очевидно, она чудовищно напугана. Мой мир – это место, где нет лжи, и я сразу чувствую, когда она появляется. Никола не врет.

– Даже если она говорит правду, – Али совсем не хотелось это признавать, но интуиция Каза их еще ни разу не подводила, – ты действительно хочешь помочь ей? Опять? В прошлый раз она прекрасно нас обманула, сбежала со своим саламандром, а нас с тобой ждет в лучшем случае виселица. Не думаешь, что пострадавшая сторона здесь – мы?

– Да. Мы очень пострадали. Но она явно больше нуждается в защите и помощи, чем мы.

Каз понимал, что принять предательство было тяжело, простить – еще тяжелее, если не невозможно. Он и сам до сих пор не мог принять и простить предательство собственной матери, бросившей его, малыша, в том холодном темном лесу. И в этом они с Али были очень похожи: она тоже не умеет справляться с подобным. Вместо помощи она скорее сдаст врага страже на растерзание. Но, прожив некоторое время в мире людей, Каз заметил, что стал глубже понимать, что происходит у него внутри. В Ночном Базаре это знание как будто было не нужно, но здесь… Здесь он постоянно что-то чувствовал, и невнятный вихрь эмоций обрушивался на него и буквально сбивал с ног. Поэтому Каз начал пытаться расслышать в этой буре какие-то отдельные голоса: злости, усталости, раздражения, безверия, уныния, тревоги, радости, застенчивости… Почему-то, разъятый на составные части, этот смерч переставал быть таким уж опасным. И со временем Каз научился даже, кажется, сначала понимать, что он сейчас будет чувствовать и почему, а только потом – собственно испытывать чувство. Получалось не всегда, но он продолжал практиковаться. Это умение казалось ему таким же сложным, как и