Шрифт:
Закладка:
– А что взамен? Отдать половину жизни?
– Нет, – возразил парень. – Всего лишь пару лет.
– Лучше уж загадывать желания, которые не сбываются, чем обменивать их на собственные годы.
– Все лучше и надежнее горящих свечей в еде!
– Свечки не укорачивают твою жизнь!
– Зато камни дают гарантию!
– Ты невозможный и нудный, как дед!
– А ты невозможная и нелогичная, как!..
В пылу спора они остановились и оказались лицом друг к другу. Каз не смог закончить фразу, потому что зацепился взглядом за взгляд Али и застыл, чувствуя, как краснеет. Странная горячая волна – и вовсе не злости и раздражения, как должно было бы быть, – подплывала к горлу из груди. Он приказывал себе отвести глаза от девушки, но почему-то не мог. Щеки пылали, он хотел провалиться на месте и одновременно – чтобы этот момент не заканчивался никогда.
– Мы, кажется, кхм, – Каз кашлянул. – Пришли.
За деревьями и вправду виднелась рыжая соломенная крыша кабака.
– Я тогда на разведку, – сказал он и, скрывшись в тени стволов, медленно начал продвигаться к лачуге Нирафа.
Али присела у обочины и постаралась привести в порядок дыхание, которое почему-то сбилось. Она чувствовала, как растрепались волосы, и захотела вдруг привести их в порядок. Хорошо, что они при шли. Хорошо, что Каз согласился хотя бы попробовать побыть в этом новом для себя состоянии. Конечно, Али понимала, что по-настоящему расслабиться и закатить пирушку у них не получится. Да и цели такой не было. Это была попытка нащупать островок душевного уюта посреди шторма безумия, усталости, вечного страха и необходимости то бежать, то скрываться. Конечно, это лишь игра в праздник, а не он сам. Но и эта возможность ненадолго погрузиться в атмосферу домашнего тепла и безопасности – особенно сейчас – была на вес золота.
Рассказывая Казу о том, как проходили праздники в ее детстве, Али не могла не вспомнить о Мерти, своем любимом брате, потерянном, но найденном; проклятом, но избавленном от жуткой участи. Как он там? Как Фаина? Наверное, выписывает себе новый отрез ткани для очередного невыносимо тесного платья… В обычные дни Али запрещала себе думать о брате, потому что ей сразу же хотелось бросить все и как можно скорее добраться до замка доброго герцога, чтобы заглянуть в родные глаза. Она обещала себе, что так все непременно и будет, как только… Что? Как только за ними перестанет охотиться весь мир? Как только они – и в частности она – перестанут влипать в приключения одно другого краше?
Али помнила, что дала Мерти слово написать, как только они доберутся до короля и обнаружат кулон Холда. Но, конечно, не написала. А потом все так завертелось… Побег невесты, проходник-саламандр, нападение наемников в белой форме, захват в заложники всех гостей церемонии помолвки – и вот они уже изменники короны, преступники номер один в стране. Прячась у Илисса, Али, несмотря на опасность затеи, все-таки черкнула пару строк брату и передала письмо вместе с золотой монетой седому страннику, что остановился на пару дней в таверне. Она не знала, доставит ли бродяга ее послание, но очень надеялась, что тот дедушка с умиротворенными нежно-голубыми глазами не обманул.
Али сообщала Мерти о том, что их разыскивает и королевская гвардия, и жуткие наемники, коротко объяснила причины и отметила, что настоящей их вины в этом нет. У них не оставалось времени: в тот вечер они должны были убить сразу нескольких зайцев, и, к сожалению, задачка никак не складывалась без организации побега невесты короля. Тем более она и сама смылась бы, писала Али, поскольку никогда не любила Даркалиона и их брак был бы невыносим для Николы. Но все пошло не по плану, и теперь есть только та реальность, что им досталась.
«Я прошу тебя, Авеил, не разыскивать меня и не пытаться помочь. Не выдавай никому секрета нашего родства. Я не хочу, чтобы королевская месть обрушилась на тебя, на маркизу или на герцога. Только если ты выполнишь мою просьбу, мы сможем увидеться. Если нет – не прощу никогда. Любить друг друга – значит и уважать выбор, даже если он непонятен, не близок. Я разберусь со своей странной жизнью. Выпутаюсь (всегда выпутываюсь). А ты, пожалуйста, оставайся там, где сейчас. С семьей, в покое. Ты заслужил это счастье. Думай о том, как мы обнимемся вскоре, и не слушай ничего, что говорят о нас с Казом. Я дам о себе знать, когда все немного уляжется».
В письме Али обратилась к брату его нынешним именем, как он и просил. Но, понятное дело, в собственных мыслях она всегда называла его Мерти. Она боялась думать, что письмо так и не нашло его, что он выдал себя, отправился на поиски, объявил ее своей сестрой, навлек позор на свою семью… Нет! Странник был слишком благостным, чтобы взять деньги, а поручение не выполнить. Конечно, ее слова нашли молодого маркиза. Конечно, он очень разозлился, когда узнал все обстоятельства и прочитал просьбу. Наверное, хо тел сначала сделать по-своему. Может быть, даже по слал запрягать коней. Но в итоге остановился. Перечитал еще раз и еще сотню раз. И сделал правильный выбор: позволил Али строить свою жизнь.
– Разбойница, пусть у тебя все получится.
Почему-то Али казалось, что именно эту фразу сказал Мерти, когда смирился. Она звучала в голове девушки его голосом и словно бы придавала сил. День за днем.
Резкий шум листвы выдернул Али из тяжелых мыслей. Глаза Каза метали молнии, а от груди к лицу поднималось пунцовое пятно – верный признак того, что парень в ярости.
– Что случилось? – прошептала Али.
Вместо ответа он твердо схватил ее за руку и, так же пригнувшись, повел за собой к кабаку. Али прильнула к одному из окон.
За столиком сидела одинокая путница. Она, видимо, зашла какое-то время назад сюда, чтобы подкрепиться, а сейчас уже расплатилась с коренастым Нирафом и собралась уходить. Она старалась скрыть свое лицо объемным капюшоном, а фигуру – балахоном, но Али сразу узнала ее и почувствовала неконтролируемое желание разнести все на своем пути в клочья. Это была Никола. Бывшая невеста короля. Которой они с Казом помогли сбежать из дворца. Та самая, которая не выполнила свою часть сделки и просто пропала,
