Слова чокнутого палача скатывались с его сознания, как капли воды – с куска масла.

- И тут, понимаешь, приключилась года три назад такая неприятная история. Шейх аль-Бути, великий правитель славной страны, прислал мне пять невольниц, дабы я приложил к ним искусство свое. Эти пять невольниц были столь же редким сокровищем, как и эта красотка, чьи ужимки дороже тебе моих слов, полных искренности, - тут же фыркнул и рассмеялся сам. - Ничего-ничего, мой драгоценный гость, она здесь по моему желанию и специально для этого...

- И если эта дочь Амаро с раннего детства оттачивала искусство своих коралловых губ, то те невольницы были погодками, рожденными от одного отца и одной матери, и похожими друг на друга больше, чем похожи две капли воды. У шейха своеобразное представление о женской красоте и собственных мужских достоинствах. Я немного поработал над рабынями и в результате они стали похожи еще больше. Да так, что сами начали путаться кто из них кто. А еще приобрели необходимую шейху дородность и монументальность. Я получил причитающееся мне золото, и маленький караван собрался в обратный путь.

- Но в таверне, где они ночевали перед выездом из Лубмасты, кто-то преподнес караванщикам и охране снотворное зелье, и свел со двора пятерых рабынь, прихватив заодно и другие покупки, которые сделали люди Шейха аль-Бути по его поручению в сердце Юга. Рабынь искали, а люди шейха очень надеялись, что речь идет всего лишь о выкупе. И я тоже был уверен, что речь идет всего лишь о выкупе, поэтому не сразу подключился к поискам... О, смотри, смотри!!!

В этот момент ноги рабыни затряслись, потом задрожал живот, широко раскрытая алая пещерка задергалась, и девчонка с оглушительным визгом кончила, залепив несколько остро пахнущих густых капель прямо в склоненное лицо 'Жка.

Хозяин рабыни был в полном восторге, восхищенно рассматривая дрожащую смуглую орхидею с нежной сердцевиной.

- Ты видел? Видел? Вдохни этот запах поглубже. Оргазм девственницы - это редкое лакомство...

Его рука нежно поглаживала покрытый испариной нежный животик.

- Но закончу историю. Шейх был в ярости. Старший караванщик и старшина стражи присели на кол, их семьи одели рабские ошейники, а простые служащие караваны были всего лишь биты плетью. И я, и шейх ломали себе голову, куда же делись рабыни. Их нигде не перепродавали, они не появлялись ни на одном торге или аукционе, никто не предлагал шейху выкупить их...

- Лишь потом прояснилась их судьба. Похититель продал драгоценных рабынь как жертвенное мясо, по самой низкой цене. Правда вор, наверное, гордился своей хитростью и изворотливостью. Он продал пять уникальных рабынь, невинных и блистающих юной красотой, не жрецам Чешуйчатой Птицы, которые платят за голову, а последователям темного культа Мельтраны, которые пожирают ритуальную жертву – и потому готовы платить за живой вес.

По мере того, как Механик рассказывал эту историю, очень нехорошее предчувствие завладевало 'Жком, а его спина покрылась испариной похлеще, чем все еще вздрагивающая от кульминации рабыня.

- Да шейх заплатил бы выкуп в сотню раз больше, чем дали жрецы-людоеды! Но когда я узнал об этом, было уж поздно. И тогда в гневе я воскликнул: "Клянусь, я в жопу вы@бу этого мудака!"

Тут он взглянул на `Жка и от этого взгляда у вора обмякли ноги, и, казалось, размягчились кости.

- А вот прямо сейчас моя магия вернулась ко мне, и что это значит, дорогой мой гость?

"Жк моментально утратил интерес к рабыне и посерел от страха.

- Знаешь, что это значит? - переспросил враз посерьезневший хозяин, и тут же рассмеялся безумным смехом. - Это значит, что я нашел и трахнул именно ту самую, нужную, жопу!

***

Вновь загрохотала невидимая цепь и голову 'Жка потащило вверх. Мгновение, и вот уж он снова висит на заломленных руках, подгибающиеся ноги не держат его, а член упрямо торчит, будто туда вставили деревяшку.

- Ну что, драгоценный мой гость, продолжим с нашим лакомством? - медоточиво обратился Механик к 'Жку и у того ухнуло сердце в живот от такой "любезности".

Фантасмагория происходящего не давала вору возможности поймать даже собственные мысли.

Чокнутый непредсказуемый хозяин, дьявольские зелья, раскрашивающие окружающую реальность в яркие краски, не отпускающее возбуждение, от которого тряслись руки и ноги... Лишь на краткий миг голова прояснялась страхом - и снова-заново.

Хозяин сорвал повязку с лица рабыни и освободил ее ноги.

Мгновение – и связанная рабыня вновь стояла, пошатываясь, перед 'Жком, и по ее лицу было видно, что она не в себе. Боль, наслаждение и рабское вино если не свели ее с ума, то были близки к этому. В ее предыдущем обучении ничто не готовило ее к такому испытанию.

Усевшись на освободившуюся лавку, хозяин вновь взялся за веревки. Теперь он выбрал красные шелковые шнуры, гладкие и блестящие, мельчайшего плетения.

- Я видел, друг мой, как тебя понравилась веревка вокруг ее грудей.... Я ведь могу называть тебя «друг мой»? Мы ведь теперь друзья? Близкие? Ближе не бывает? - Механик расхохотался. - Ну-ну, не дуйся! У нас с тобой еще большие планы на эту девчонку... Вот, смотри...

Сдвоенный красный шнур он захлестнул вокруг тонкой талии и красивым узлом закрепил над пупком. Полюбовавшись искусно вывязанным узлом на девичьем животе, он повернул ее к 'Жку.

- Ты же помнишь - никаких скользящих петель, только честные узлы. Нравится?

Да, свободно свисающий красный шелковый шнур понравился 'Жку.

Веревки невероятно возбуждающе смотрелись на женском теле. Не дожидаясь ответа, хозяин снова развернул девчонку лицом к себе и взялся за узлы на свободном конце веревки.

- Теперь завяжем «дразнилки»...

«Дразнилками» мучитель назвал три узла, которые вывязывал, тщательно примеряясь к натуре.

Когда он закончил и пропустил веревку между ног рабыни, плоский узел в четыре полупетли лег на вздыбленный секель, «обезьяний кулачок» пробочкой закупорил сочащееся соком жаркое устье, а маленький узелок тесно прильнул к сморщенному смуглому глазку.

- Теперь зафиксируем узлом сзади на талии, и привяжем опять к рукам, - продолжал подробно докладывать Механик. - Так любое движение будет подергивать веревку между ног, не давая покоя веселому секелю...

И хозяин снова расхохотался, словно сказал невесть какую остроумную шутку.

А потом он толкнул рабыню на колени перед 'Жком.

***

Наполненные слезами миндалевидные глаза,