Не знаю, чего тебе пожелать, придумай сам и допиши за меня. Специально оставил пустую строчку для пожеланий.

Посылаю тебе небольшой подарок — орден святого Владимира. Ты уж меня прости Ваня, но в твой приезд не стал ничего говорить, чтобы не расстраивать ни тебя, ни матушку. Тем более, что все равно бы не успели сотворить тебе орден, приличествующий твоему (и моему) положению.

Но на будущее имей ввиду, что казенные кресты носят только коллежские регистраторы или те, кто получает кресты за выслугу лет. Титулярный советник, в двадцать лет награжденный орденом св. Владимира, не должен жалеть денег, чтобы иметь настоящий крест, а не тот, что у тебя. Если бы ты подольше пообтирал задницей стулья в канцеляриях, а не взлетел бы ввысь, словно пробка, так знал бы, что «казенные» кресты именуют еще «сиротскими».

Открыв посылочку, вытащил крестик. Потом отцепил с мундира свой собственный орден, положил на стол рядышком.

И что не так? Ленточка на моем уже пообтерлась, так это мелочи.

Нет, что же батюшке не нравится в «казенном» ордене? В том самом, что мне прислали из канцелярии? Придется звать эксперта.

— Анна Игнатьевна, можно вас на минутку? Консультация ваша требуется.

— Опять вы шутить изволите? — привычно проворчала девчонка, появляясь в моем кабинете.

— Нет, Анна Игнатьевна, не шучу. Нужно ваше непредвзятое мнение. Извольте глянуть. Вот крестик, что я ношу, а этот мне в подарок прислали. Есть разница?

— Так Иван Александрович, видно же, — хмыкнула девчонка. Ткнув пальчиком в крестик, что прислал отец, сказала: — Вот тут и краска — эмаль, то есть, поярче, и лик святого почетче. Заметно же, что дороже. — Ухватив вначале «казенный» крестик, взвесила его на ладошке, потом взяла отцовский. Взвесив и тот, опять хмыкнула: — Вот этот вот немножко, а тяжелее. Верно, что золота побольше. Вы, Иван Александрович, крест попроще по будням носите, если и потеряете — не так жалко. А второй — по праздникам надевайте.

— Эх, Анна Игнатьевна, что бы я без тебя делал! — вздохнул я. — Придется тебе премию дать.

— Не, не придется. Вы же, почитай, две недели не пили и не ели, а жалованье мне заплатили. Я посчитала — три рубля вам должна.

Анна Игнатьевна гордо удалилась.

Я опять посмотрел на оба ордена. И отчего сразу не заметил? И впрямь, тот, что прислал отец, был и красивее, и богаче, а я принялся дочитывать письмо.

'Теперь о более важном. Очень рад, что у тебя хватило ума сообщить мне о своем подозрении, касающемся директора тюрьмы г-на Фаворского. Теперь я предупрежден, это превосходно. Но я тебя настоятельно прошу — не торопись. Свой лавровый венок ты получить успеешь, даже успеешь сдобрить им не один супчик. А я отправил твоему приятелю исправнику поручение — пусть проверит полученную информацию. Не обессудь, но эта информация поступила в канцелярию губернатора, якобы, анонимно. Ты у меня умный мальчик и все поймешь правильно. Заодно проконтролируешь — не засунет ли твой друг мое поручение под сукно. Иной раз такое бывает и с исполнительными исправниками, особенно, если дело касается своих человечков в уезде.

Твоя матушка тоже посылает тебе подарок. Я кое-что добавил от себя. Надеюсь, это станет тебе некоторой компенсацией за неполученную лаврушку.

Еще. Наверняка тебе будет интересно. Я подобрал парочку толковых людей из своих чиновников, которых собираюсь взять с собой. Они уже изучают наши — то есть, твои методы: антропометрию и дактилоскопию. Сделал расчеты, похоже, если присовокупить к дактилоскопии фотографирование преступников, то в антропометрии не будет смысла. Сейчас самым главным является подобрать подходящие примеры из европейской практики, а на это нужно время. Сам знаешь, что в нашем отечестве очень любят все иноземное.

Твой отец. А. И. Чернавский'

Что ж, отец доволен, что знает новость о злоупотреблениях в тюрьме, а от кого информация исходит, для меня не столь важно. Медаль мне за это не дадут, а вот недовольства со стороны коллег получу сполна. Так что, пусть инициатива придет извне, плюс — расследование господина Пятибратова.

Потом до меня дошло, что батюшка поздравил меня с именинами. А когда хоть они были? В феврале, как помню по календарю, Иванов несколько штук. Который из них мой святой патрон? Выходит, что мне исполнилось двадцать один год? Ух ты, теперь хотя бы месяц знаю. А день как-нибудь потом вычислю.

К собственному дню рождения всегда относился равнодушно. Такой же, как и любой другой день, чего его отмечать?

Значит, исполнилось не тридцать, а двадцать один. И что я теперь могу? Могу управлять собственным движимым и недвижимым имуществом, которого у меня все равно нет. Зато, если в РФ я имел бы право стать депутатом Государственной думы (кто бы еще меня туда выбрал!), то в Российской империи меня пока не допустят даже к городским выборам, не говоря уже о том, чтобы занять какой-то пост в волостном управлении.

От матушки было не письмо, а записочка, в которой она поздравляла меня с именинами, желала крепкого здоровья и хорошего настроения. Напомнила, что не за горами мои экзамены в университете, поэтому мне следует уделять особое внимание наукам.

Матушка прислала аж два подарка — бумажник, пахнувший свежей кожей и серебряную визитницу, заполненную визитными карточками. Вытащив одну из них, полюбовался надписью.

Иванъ Александровичъ Чернавскій

судебный слѣдователь по особо важнымъ дѣламъ

титулярный совѣтникъ

Ух ты, а матушка-то у меня молодец! Я ж так и не собрался заказать себе визитные карточки, а они нужны. В принципе, слово «судебный» можно было и не писать, иных следователей у нас нет, а следовало указать, что числюсь я в Череповецком Окружном суде. Но, опять-таки, в наших краях других судов тоже нет, так что всем все понятно.

А что там в бумажнике? О, неплохо. Не рубль, что кладут в дареный бумажник «на разживу», а побольше. Десять бумажек по десять рублей, восемь по двадцать пять. Триста рубликов. Красота!

Ай да матушка. Хотя, наверное и батюшка что-то вложил. Вот, до чего у меня родители умные. Прямо-таки мысли угадывают. Подумал недавно, что много денег трачу на репетиторов, а теперь вот они, денежки. Жить можно.

[1] Александр Башлачев. Подвиг разведчика.

Глава семнадцатая

Дворянская честь

Позавтракав, разобрал вещи, набросал целый ворох одежды, предназначенной в стирку — не только