Кончилось тем, что король пригрозил, что не явившихся к сроку на сейм в Люблин сенаторов он будет лишать поместий и должностей. После этого сопротивление литовских панов было сломлено, послы вернулись на сейм, и 12 марта 1569 года уния была заключена на следующих основных условиях: совместные выборы короля; общий сейм и сенат, единая монета. На месте двух государств образовалось одно государство – единая Речь Посполитая. Полное его название выглядело так: «Речь Посполитая Обойга (Двух. – С.К.) Народов». То есть речь в этой «Речи…» шла лишь о двух слагающих государство народах – поляках и литовцах, а об украинцах и белорусах (а также и великороссах, которых в «литовских» землях тоже хватало) речи не было.

Впрочем, события, окружающие Люблинскую унию, лишний раз выявили двуличие и диверсии «коронных» поляков даже по отношению к новым «братьям»-литвинам. Не успели просохнуть чернила на люблинском пергаменте, как Сигизмунд II Август издал универсал, по которому от ослабленной, приходящей в упадок Литвы отторгались – не в первый раз, но на этот раз окончательно – Подлясье и Волынь.

Аппетиты польских панов разгорались, и они потребовали отторжения в свою пользу также Брацлавского и Киевского воеводств, и Великое княжество Литовское не могло этому противостоять. Поляки вообще хотели заменить название «Литва» на «Новую Польшу», а обосновывая свои «права» на Киев, ссылались на кратковременный его захват Болеславом Храбрым в 1018 году! Как это характерно для шляхетского «гонорового» духа во все времена.

Причём они помнят даже мелочи многовековой давности!

А мы забываем даже свой славный вчерашний день…

Эх!

Характерным было и то, что в истории с включением украинских (назовём их теперь так) земель в состав Польши обнаруживаются весьма пикантные моменты. Они, как правило, не освещаются в должной мере даже великорусскими историками, а очень важны. Так что далее обращусь к сведениям Михаила Грушевского, который в очередной раз сообщает ценную информацию, оказываясь при этом не в состоянии осознать, что написал. А написал он вот что:

«Не так скоро наладилось дело, когда польские послы заговорили о присоединении Киевской земли: и король и многие сенаторы воспротивились этому. Не потому, чтобы не признавали за собою права на эту землю: об этом не беспокоились и по отношению к другим землям, отделываясь первою попавшеюся фразой. Их пугали громадные пространства этой земли, открытой Москве и Крыму (жирный курсив мой. – С.К.): защита таких огромных… земель требовала больших усилий, больших расходов, непосильных для Польши с её слабой финансовой организацией, с вечно пустой казной и совершенно ничтожным войском. Поэтому король и сенаторы долго сопротивлялись…»

О чём здесь сказано? О том, что польские паны, обуянные жадностью, очень хотели захватить богатые и почти тогда не заселённые земли, но боялись, что не смогут их удержать. Вот это панское желание – не только захватить, но и удержать, и дало начало тому процессу, который Грушевский гордо называет «образованием козацкого класса».

Начиналось украинское казачество так же, как и любое великорусское казачество – донское, терское, яицкое (уральское), амурское, уссурийское и т.д. Казачьи объединения, куда бежали за волей, всегда возникали на границах с Диким Полем, и не случайно в названии казачьих войск фигурируют естественные рубежи – реки. Казаки несли и государственную порубежную охрану. Путивльский воевода писал в Москву великому князю Василию III: «Ныне, государь, козаков в поле много, и черкасцев, и киян, и твоих государевых, – вышли государь на помощь всех украин».

Южные русские земли попали под гнёт поляков с XIV века, при этом они постоянно испытывали вековечное давление степняков, которые теперь выступали в ипостаси крымских татар. Из тех, кто наименее был склонен признавать над собой польское иго, а при этом был готов дать отпор носителям татарского ига, и формировался ряд казацких днепровских Сечей с их апофеозом – знаменитой Запорожской Сечью.

Малороссийские летописцы отмечали, что польский король Сигизмунд I (1507–1548)«прежде всех даровал козакам в вечное владение землю около порогов, вверх и вниз по обеим сторонам Днепра, чтобы они, став в чоле, не позволяли татарам и туркам нападать на русско-польские земли». Действительно, Сигизмунд I ещё в 1524 году выдвигал план создания постоянного войска из казаков для охраны южных границ – с крымскими татарами и восточных с Москвой. Но тогда дальше бумаг проект не продвинулся. Когда же поляки после Люблинской унии вознамерились прямо владычествовать над всей Украиной, задача защиты новых «русско-польских» земель на огромном протяжении встала в совершенно новой – по масштабам и целям – постановке. Теперь украинское казачество должно было прежде всего защитить добро новых польских хозяев Украины – их «маетности». Средства, значит, должны были найтись. И, как сообщает Грушевский, король и сенаторы хотя и «долго сопротивлялись…», но «…в конце концов уступили под натиском польских послов, которых поддерживали волынские и брацлавские депутаты».

В итоге, сообщает Грушевский:

«3 июня король сдался, заявив, что он решил присоединить Киевскую землю к Польше, и приказал киевскому воеводе князю Василию-Константину Острожскому, чтобы он принёс присягу Польше как киевский воевода. Этим же днём, 3 июня, была датирована грамота о присоединении Киевской земли, якобы тоже издавна принадлежавшей Польше!»

Почти сто лет назад – в 1471 году, польский король Казимир IV преобразовал Киевское княжество в Киевское воеводство и посадил там воеводой Мартына Гаштовта. В 1569 году польский король Сигизмунд II Август довёл процесс подчинения Украины Польше до конца. Изменялся не только юридический статус украинских земель, изменялись и земельные отношения, которые, впрочем, для православного населения становились окончательно безземельными. На смену древним принципам Киевской Руси, где земля принадлежала не одному лицу, а считалась собственностью общины, с 1471 года пришли феодальные принципы литовского государственного строя, по которым земля считалась собственностью государя, раздававшего лены подданным. Теперь же, с 1569 года, украинскими землями владели польские «можновладцы», не признававшие над собой и своими прихотями никакой власти в той мере, в какой власть была слаба. Знаменитый в истории Украины французский инженер Боплан, посетив Польшу, писал: «Крестьяне польские мучаются, как в чистилище, а господа благоденствуют, как в раю». Это – о крестьянах, единоверных господам. Украину же с её православным «поспольством» польские паны обращали для простых людей уже не в чистилище, а в ад.

В изменении порядков на Украине проявилось и разное отношение к землям в Литве и в Польше. Известный историк запорожского казачества Дмитрий Яворницкий (Эварницкий) поясняет:

«…в Великом княжестве Литовском ценными землями считались земли лесные, водные и болотные,