нагромождения, поднимались в горы. Так шли ещё четыре часа. И, наконец, к вечеру, дойдя до развилки, проводники уверенно, не сбавляя шага, повели казаков в сторону, находя дорогу в чащобе леса по примятой траве и обломанным веткам. Наконец шедший впереди Андрей поднял руку, остановился и, повернувшись к казакам, проговорил:

— Пришли.

Они остановились на горе. Всё, что было впереди и во все стороны, спускаясь по склону, было сплошным, без прогалин, хвойным лесом. Лишь кое-где над могучими елями поднимались макушками к небу каменные островки.

— Смотри, ваше благородие, — показал Андрей, — вон избушка у той сосны, пониже скалы, видишь?

Есаул молча кивнул головой.

— Вот там и живут. Им тут привольно, ниже по Студёной ещё два прииска — есть кого грабить. А той брошенной дорогой, что мы шли, можно выйти на тракт, а оттуда — во все стороны, попробуй поймай! А тут такая глухомань, сам видел, попробуй-ка найди!

— Ясно, — кивнул головой Зорич. — Спасибо вам, ребята. Большое дело вы сделали. А теперь оставайтесь здесь — и тихо-тихо.

Передохнув с полчаса, пошли цепочкой вниз по склону. Когда, перебравшись через неглубокий, с заросшими кустами смородины берегами ледяной ручей, увидели в просветах между деревьев крышу избушки, пошли медленнее. Вечер стоял безветренный, тихий. Лишь издалека доносилось едва слышно ленивое цоканье кедровки. Подобравшись ещё ближе, они уловили едкий запах дыма. На вытоптанной земле в десяти шагах от избушки разглядели сквозь кусты фигуры двух человек, сидящих у костра. Должно быть, кашевары, догадались казаки. Подобрались ползком так близко, что можно было понять смысл разговора сидящих у костра. Есаул едва слышно сказал Фролу Ивановичу и его племяннику:

— Ваши — у костра.

Остальным:

— Вы — в избушку.

И громче:

— Пошли!

Иван с лёгкостью распластал по земле сидящего боком с прутком в руке. С Фролом Ивановичем случилась незадача: вскочив, он, сделав пару шагов, поскользнулся на траве и упал на колено. Второй, в синей рубашке, сидящий к казакам лицом, среагировал мгновенно. Увидев их, он метнулся за избушку, в кусты. И ушёл бы, если бы есаул не кинулся за ним вдогонку. Погоня, к удивлению хорошо тренированного есаула, длилась довольно долго. Потом расстояние до синего пятна стало быстро сокращаться. И, наконец, остановились на краю большой поляны. Зорич увидел беглеца. Тот стоял, согнувшись и опёршись руками о колени. Дышал открытым ртом, восстанавливая дыхание. Увидев есаула, выпрямился, достал из ножен у пояса нож и стал ждать. Есаул подошёл совсем близко. Подумав, достал свой. И тут случилось неожиданное. Беглец спокойно, с удивлением проговорил:

— Постой-ка, ты ведь есаул? Я же так тебя знаю. Мы же с Александром Петровичем к тебе с Астафьевым в гости приезжали. Он у тебя ночевал, а мы в машине ждали. Только не говори, ради бога, что не помнишь или не знаешь! Отпустил бы ты меня, казак. Кому будет польза, если мы тут резаться будем? Я ведь тебе тоже не спущу. Я тоже из таких, как ты.

Только из бывших. Тоже служил отечеству, а потом, видишь, куда жизнь завернула. Если твоя возьмёт и меня сдашь, мне мало не дадут, а на каторгу я один не пойду… Подумай, есаул. Да и ради чего?! Скоро всё полетит в тартарары… — Помолчав, проговорил: — Ну что, есаул? Как решил?

А Евгений Иванович решил всё и сразу. Спрятав нож, сказал коротко:

— Ты меня никогда не видел и не знаешь. Понятно?

— Спасибо, есаул! Слово даю. — И повернувшись, уже собираясь уйти, добавил: — Не знаю, пригодится оно тебе или нет, а мне всё равно. Мужик ты правильный, потому и говорю. Слышал я как-то, говорили они про какую-то графиню и американца. Это я про Астафьева и Александра Петровича. Я был сильно навеселе и ничего не понял, запомнил только это. Ну, бывай, есаул. Удачи тебе! — и скрылся в кустарнике.

Возвращаясь к избушке, Евгений Иванович осмысливал услышанное. Из своих отношений с Астафьевым Александр не делал тайну, говорил о знакомстве с ним ещё по Петербургу, а вот разговор с ним о Диане и американце был для есаула чем-то новым, но озабоченный проблемами нелёгкого дня, усталый Зорич отложил раздумья о нём на будущее.

Уже сомневаясь в правильности выбранного направления, есаул вышел к избушке, услышав с радостью громкий разговор и смех казаков. Четверо бандитов сидели на земле со связанными руками спиной друг к другу. Рядом лежали несколько брезентовых мешков с кожаными ремнями. «Вот она — кубышка!» — усмехнулся есаул. Чуткие казаки не задали ему ни одного вопроса.

— Евгений Иванович, — подошёл к нему Фрол, — покушать бы надо. Вон какой кулеш нам эти мазурики сварили.

Кивнул в сторону кое-как сработанного стола, на котором миски с едой, ломти хлеба, какая-то зелень, закопчённый чайник и четверть самогона.

— И ведь с мясом ещё! Безбедно живут! Кто-то их подкармливает здесь. Эй, слышь? — пнул ногу сидевшего Фрол Иванович. — Где продукты берёте?

— Да подвозят нам, — угрюмо ответил тот, не поднимая головы.

— Как это — подвозят?! — удивился Фрол. — До вас и дороги-то нет, к вам и ногами-то не добраться!

— Ну да! — заупрямился сидевший. — Много ты знаешь! Вон в ту сторону, — кивнул головой, — лошадью можно, и до хутора полдня пути.

— Вот те и на! — почесал затылок Фрол.

— Подожди-ка, Фрол Иванович, — подошёл есаул. — Скажи-ка мне, сиделец, кто это тот, который ушёл?

Но отвернув голову в сторону, сидевший замолчал.

— Ты што, не слышишь, што ли?! Отвечай их благородию! Ну! — рявкнул Фрол.

— Астафьев это. Алексей Владимирович, — нехотя выдавил тот. И добавил: — Старшой он у нас.

— Вот оно как! Ловкач! — усмехнулся Евгений Иванович.

Поужинав и покормив сидельцев, казаки вынесли постели из дома и уложили их на густую траву с обратной стороны избушки. Развязав руки, запустили бандитов в дом. Поставили в угол пустое ведро.

— Если припрёт, — доходчиво пояснил Фрол Иванович и добавил: — На топчанах и без постелей можно поспать. А завтра вам долго придётся топать в обратном направлении.

Дверь припёрли снаружи, вогнав в землю деревянный кол, и легли спать. Два кашевара по вечернему жребию встали раньше других, по холодку. Разожгли два