такая улыбка, слышная в голосе, была ей знакома. Особенно часто так рядом с Радкой улыбался Манфред. Но Радослава еще не верила в свою догадку, слишком непохоже это было на Еву, и решила уточнить:

— Ты что же, забралась в чью-то постель?

Снова тот же звук! То ли мурлыкнула, то ли фыркнула Ева. Согласилась. Но когда она успела? Зачем? И с кем она тут могла познакомиться?

Разговор за едой перед тем, как Ева ушла!

Понимание прожгло огнем и Радка бы точно села, если бы стояла. А так лишь почувствовала, что колени дрожат и словно набиты сеном. Чужие такие колени, и голос чужой, когда она спросила:

— Подожди, ты… с королем Эйрикюром?..

— Эр, — соизволила ответить Ева и мечтательно вздохнула. — Он разрешил называть его так.

— Эр, — повторила Радка, голова её кружилась. Они раскрыты! Бежать? Но куда она убежит, ковыляющая утка!

Ева же ничего не замечала, она перевернулась на живот и обхватила подушку.

— Теперь моя очередь носить твои платья, — хихикнула она. — Ты не против? Я не успею их сильно сносить, мне шагов сто туда, столько же обратно.

— Не против, — Радка покачала головой и против воли добавила. — Как ты могла! Он же убьет меня, раз он ненавидит Ламберта!

— Что? — Ева села на кровати. За окном потихоньку начинало подниматься солнце, и Радка залюбовалась непривычно ярким голубоватым румянцем и сверкающими глазами магессы. — О чем ты? А! Великая яблоня, Радка, как ты могла подумать! Он и понятия не имеет, что я — Ежовник. И что мы с тобой вместе — тоже. Или ты считаешь, что сама могла обманывать моего мужа несколько лет, то я засыплюсь на первом же свидании? Я не так глупа, как ты могла себе вообразить.

— Я вовсе не считаю, что ты глупая, — поспешила оправдаться Радка, хотя на языке вертелось, что не слишком умно в их и без того непростом путешествии изменять мужу. Хоть и с королем. Останавливало лишь то, что сама она была не лучше. Разве что и муж, и магик у неё были пожиже.

— Я… я просто боюсь.

— Не бойся, — долго Ева обижаться не могла, не в том она была настроении. Она скинула платье и закружилась по комнате.

Радослава, обычно отводящая взгляд от бывшей соперницы, сейчас не могла оторвать от неё глаз. Совсем худенькая — в селе такие могли быть только больные непонятными хворями, почти без округлых женских форм, да еще и с короткими волосами, едва-едва начинающими отрастать, сейчас она выглядела невероятно красивой. Нежная белая кожа, совсем едва просвечивающая голубоватыми жилками, местами синела такими пятнами, что у Радки жаром охватило щеки. Крепкие поцелуи и страстные объятия оставляют такие украшения. Были ли они у Евы раньше? Словно в ответ на невысказанный вопрос, Ева коснулась своей небольшой остренькой груди и с удивленной улыбкой покачала головой.

— Я и не знала, что можно так, — почему-то шепотом произнесла она. — Так хорошо. Так… правильно.

Она снова закружилась по комнате, не стесняясь своей наготы.

— Я просто хотела отомстить Манфреду! — выкрикнула она, не заботясь, что кто-то ее услышит. — Ты понимаешь? Именно ты должна меня понять! Понимаешь?

И, не дожидаясь ответа Радки, она скользнула на пол к её коленям и заглянула в глаза.

— Ни с Берхтом, ни с Манфредом мне не было так, — снова совсем тихо произнесла она. — Я не думала ни о чем. Ни о ком из них. О мести, о том, как я выгляжу, как правильно себя вести, чтобы не было стыдно…

Она прикрыла лицо ладонями и простонала:

— Ох, теперь мне и вправду стыдно! — и тут же расхохоталась, счастливая как девчонка. — А тебе… тебе так было с Манфредом?

Радка не хотела говорить. Нет, она хотела грубо ответить «не твое дело» или придумать что-то колючее. Про тех, очередь которых стояла у дверей короля, как он не преминул похвастаться при встрече. И Ева выбрала место среди них, разве это не жалко? Но магесса снизу вверх смотрела ей прямо в глаза и потому нагрубить или промолчать не вышло.

— Нет, — еле слышно ответила она. — Мне так было только с Гримом.

И заплакала, впервые за всё время оплакивая не предательство мужа и не свои скитания без сына, а то, что могло бы быть у неё с Мейнгримом, если бы он хоть немного желал этого.

— Ну и чего ты ревешь, дуреха? — растерялась Ева. — Хорошо же, что я так удачно вас поженила, да? Я такого не планировала, конечно, но сейчас даже рада. Тебе с ним просто не надо разводиться, наслаждайся! Если тебе с ним хоть вполовину как мне с Эром, то я по-настоящему тебе завидую, правда!

— Дело не в это-ом, — прорыдала Радка. — Мне хорошо с ним, потому что я его люблю…

Она перестала плакать и лишь изумленно всхлипывала, не понимая, что на неё нашло. Да и Ева, похоже, тоже не ожидала такого признания, даже отпрянула.

— Так это же здорово, — наконец осторожно предположила она и поднялась на ноги, возвращаясь к тому месту, где с вечера бросила одежду, перчатку и магический шлем. — Ты влюблена в своего мужа. Это куда логичнее, чем быть влюбленной в моего мужа.

— Да сколько тебе говорить, я никогда не любила Манфреда, — зло прошипела Радка, перестав всхлипывать. — Я люблю магию, Фабуся, Тадуся и теперь Мейнгрима! Он совершенно лишний тут, понимаешь? К тому же он едва меня переносит, мы с ним вечно ругались!

— Ну, со мной он тоже вечно ругается и разок чуть не убил, — вскользь заметила Ева, касаясь волос.

— Ой, точно! — Радка с облегчением отбросила свое признание и ухватилась за новую тему. — Я совсем забыла про твою голову. Но почему ничего не видно, ты же постриглась! И твои жуткие головные боли…

Она запоздало испугалась, представив, что было бы, начнись такой приступ у Евы во время их путешествия.

— Отвлекающий амулет, — охотно пояснила Ева. — Не делает невидимым это место, просто скользишь взглядом и забываешь тотчас, что видел его. Я отвела твой взгляд, едва ты посмотрела на амулет. Я его и под длинными волосами носила, просто энергии он тратил меньше. Ничего, вот окончательно разрядишься и полюбуешься,