— Ты не уродка, — Радка всё-таки не удержала язык на привязи. — Но дурочка та еще. Зачем ты полезла к королю? Хочешь подарить ему наследника?

— Яблоня упаси, — фыркнула Ева. — Мне хватит одного ребенка ровесника твоего. Второй будет уже совсем странно. Да и замуж за короля? Фу, как пошло. Ты вон всего-то принцесса, а бегаешь по полям и горам как коза, только чтобы от этой радости скрыться. Королеве так вообще только утопиться.

— Это точно, — Радка не обиделась и рассмеялась. Напряжение медленно спадало. — А если случайно?

— У магесс никаких случайно, — пояснила Ева, показывая на крошечный алый камушек, сверкающий в пупке. Радослава вспомнила, как переживал Мейнгрим каждый раз, проверяя, не пропал ли её камень. И только раз он хотел ребенка… Как так вышло тогда, Радослава до сих пор не понимала. Тадеуш был чудом еще большим, чем её драгоценный Фабусь. — Не переживай, я сказала, что верну тебя к сыну и я верну. А сейчас… я просто хочу узнать, кто я такая, понимаешь?

Радка понимала. Странно, но их путешествие оказалось куда нужнее Еве, чем ей самой.

Глава 20

Убедившись, что краска на лице держится плотно, Манфред вернулся домой в Лесин и проспал целый день, а то и больше. Он понятия не имел, сколько спал, а проснувшись, подъел все старые запасы еды. Во дворец идти он не стал. Неизвестно, одобрит ли Ламберт его план, а Манфред просто хотел сделать что-то особенное. Что-то такое, что сумеет сделать только он.

За бутербродами пришла светлая мысль разобрать почту. Так он узнал, что дети теперь у Мейнгрима. Оба. Первый порыв броситься и вернуть Фабиуша он притушил еще парой бутербродов и успокоился. В конце концов, разве он не планировал что-то подобное? И пусть это решилось без него, но это Мейнгрим сейчас обременен двумя чужими спиногрызами и даже не сумеет возглавить клан синих, когда придет время. А вот у него, Манфреда, все должно получиться. А победители выбирают правду, это всем известно. И, принеся реальную пользу государству, он получит любую женщину со всем, то к ней прилагается, будь то королевское имя или ребенок.

Успокоенный бутербродами и своими мысленными доводами, Манфред вытряс из шкатулок Евы её артефакты и безделушки, какие она не забрала, когда сбежала. Вещи собирать он никогда не умел и решил, что в случае чего просто вернется обратно. Или купит всё на месте.

Самое главное приготовление, которое он сделал, это открыл границы для перемещения. Очень хотелось мстительно оставить закрытой морскую границу с материком сотен королевств, но так оно не работало. Пришлось снимать всё разом.

Оглядев последний раз спальню, которая так изменилась после бегства Евы, еще раз посмотрев на свое странное розоватое лицо в зеркале, Манфред вздохнул и открыл портал.

Он рассчитал всё точно и ступил на каменистый берег, а не вывалился где-то там, где его чуть не сожрала драконица. И появившиеся воины не заставили вздрогнуть, он спокойно подождал, когда они подойдут. Тощие и светло-рыжие, похожие как братья, они не производили впечатление опасных, но Манфред не собирался ни с кем биться. Не сейчас.

— Кто такой? — всё-таки цветочные были невероятно грубы, так и тянуло поморщиться, но Манфред хотел выдать себя за одного из них, ведь так?

— Морозник, — ответил он с легким кивком, в котором в равных количествах было презрение и вежливость. Кажется, не прогадал. — До Зорина докатилось преследование наших, я решил не ждать, когда меня сунут к палачам или к королю Время.

Цветочные переглянулись и кивнули, потом тот, что слева вдруг замер, пошевелил губами и спросил:

— А перчатка тебе зачем? Мы же не можем пользоваться их магией.

Манфред едва не выругался. Так глупо попасться!

— Это трофей, — наконец заставил он себя улыбнуться так сладко, как только мог. — Было бы странно прожить там хоть сколько-то, прикидываясь местным, без перчатки. Я же не барышня, это они могут обходиться браслетами. А хозяину перчатка не пригодится.

И он засмеялся. Смех подхватили и эти двое.

— Именным хоть отравил? — сквозь смех спросил тот же внимательный.

Манфред на всякий случай кивнул, пытаясь сообразить, о чем тот говорит. Не хватало еще всё-таки засыпаться. Потом вспомнил Мейнгрима и его друга Багряного принца. Тот отлично разбирался не только в лекарствах, но и ядах. Кажется, он говорил что-то про корни морозника. Манфред с еще большим трудом сдержал вопль омерзения. Травить людей! Отвратительно. Можно же просто убить мечом или поджарить, как сделала бы Ева.

К счастью, продолжать этот допрос цветочные не собирались. Выдали ему какой-то пропуск и пояснили, где подойти с вопросом жилья. В крупном городе или селении Манфред останавливаться не собирался. Попасться на глаза Розе или Барвинку, если они вернулись в Цветочное королевство — это вовсе не то, что ему нужно.

Городок, в который он построил портал, оказался премиленьким. Теперь, когда была уже середина лета, Манфред по достоинству оценил прекрасные цветочные клумбы королевства. Сначала он собирался снять комнатку, чтобы понаблюдать за местными и найти повод с кем-то подраться, но увлекся. Купил прехорошенький домик с видом на море, решил начать знакомиться с соседями. В первую очередь, с соседками. Должен же он убедиться, что холодная медуза Роза — это исключение среди цветочных, а не правило!

Перчатку он всё-таки снял. Не будешь же каждому объяснять, чо это трофей! Рука ощущалась настолько голой, каким он не чувствовал себя даже без штанов. Да что там без штанов, даже Ульфила никогда не лишала его перчатки! Манфред отдельно отметил себе это геройство — будет что рассказать королю по завершению.

Как оказалось, в маленьких городках у цветочных вовсе не как в Зорине или Лесине, и первые гости навестили его сами через пару дней.

— Жасмин!

— Глициния!

— Гортензия!

— Медуница!..

— Очень рад, дамы. Морозник, — раскланялся Манфред, приложившись к каждой ручке. И стараяь не вздрагивать от того, как каждая девушка втягивала воздух, принюхиваясь к нему. Повезло, что он захватил с собой и несколько коробок с духами и притирками!

Он с непривычки запутался в цветочных именах, пообещав себе разобраться в них. Все соседки оказались примиленькими, но совершенно кошмарно одетыми. Несовместимые между собой цвета и оттенки — даже глазам сделалось больно от этого мельтешения.

Хотелось понять, это модница Роза прикидывалась или сейас девушки пытались