имелась доля истины, и ведь не переиграешь, не проверишь. Тем более что Марина молчала, а значит, поддерживала подругу, то есть она тоже так думала.

Я почувствовал, что ноги не держат меня, и опустился на пол.

– Рит, не надо, – попросила Марина. – Он действительно хотел помочь.

– Да мне без разницы! – парировала Ритка, и меня согнуло от безысходности.

– Рита, не надо! – уже настойчиво сказала Марина.

Её голос донёсся до меня будто издалека. Ещё и Дёмы нет. Он умер и тоже из-за меня. Я всех подвёл: и родителей, и сестрёнку, и Арика, и Григория Ефимовича, и Дёму… От воспоминаний о Дёме мне вообще расхотелось жить.

– Ритка! Прекрати немедленно! Он не враг нам! – приказала Марина и толкнула подругу.

– Что это ты вдруг за него заступаешься? Может, он мстит? – усмехнулась Ритка.

– Тогда почему он сам тут? – ответила Марина.

А я сидел и думал, за что мне им мстить? Особенно Марине. Она такая красивая. И я её тоже подвёл…

Послышался звук открывающейся гаражной двери, и я понял, что это конец, финал… Я заслужил…

Раздались шаги, и следом прозвучал голос Григория Ефимовича:

– Час от часу не легче! Совсем с ума сошли?

Ритка вскрикнула, и оказалось, я ещё могу дышать, хотя зачем – не понятно.

И тут я услышал слабое мяуканье, и жизнь потекла в мою душу живительным ручейком.

– Жив он, – сказал Григорий Ефимович и поднёс мне котёнка. – Пока жив. Я отнесу его Гафе, она поможет. А вы… – Григорий Ефимович повернулся к девушкам: – Вам бы поддерживать друг друга, раз уж так… Извините, что я вас сюда отправил, но иначе защитить вас от… я не смог бы. Вам придётся тут побыть.

Я гладил Дёму, и жизнь возвращалась ко мне. И, похоже, к нему тоже.

Пока я гладил взъерошенного и… влажного, что ли… котёнка, Григорий Ефимович выговаривал девушкам:

– Ваша магия на охранников не действует. Их учат защищаться от коммуникативной магии. Вас могли просто пристрелить. Скажите спасибо Владу. Так вы хотя бы живы и в относительной безопасности. Но теперь вам придётся посещать занятия. Иначе капитан Ерохин будет задавать вопросы. А это очень нежелательно, чтобы капитан Ерохин задавал вопросы. – Григорий Ефимович усмехнулся и грустно добавил: – Я ведь просто хотел кого-то в помощь Гафе, ей одной тяжело кормить такую ораву.

– Похищать людей противозаконно! – заявила Ритка.

«Грабить тоже», – подумал я, но вслух ничего не сказал.

– Можно было просто установить дежурства. Парни вполне могут и посуду мыть, и картошку чистить, – сказала Марина, и я восхитился, какая же она мудрая!

Григорий Ефимович покивал и, вздохнув, сказал:

– Не хотел отрывать парней от учёбы, но, видимо, так и сделаем. И первыми дежурить будете вы втроём.

Я хотел было сначала возмутиться, но потом до меня дошло, что втроём – это значит вместе с Мариной, и я, как дурак, разулыбался.

Григорий Ефимович отреагировал тут же.

– Ну вот и ладно. Давай, отнесу Дёму к Гафе. – И уже Дёме сказал: – С твоим подопечным всё будет хорошо, я позабочусь о нём.

Григорий Ефимович аккуратно взял котёнка и направился к выходу. У выхода он обернулся, посмотрел на нас, покачал головой и молча вышел.

Прошуршала гаражная дверь, и повисла тишина.

Ритка опустилась на пол и взялась за голову.

– Надо как-то сообщить нашим, – простонала она.

Марина села рядом с подругой и обняла её. Ритка доверчиво склонила голову на плечо Марины.

Они сидели рядышком, вдвоём, вместе. А я, хоть и находился в метре от них, чувствовал себя так, будто между мной и ними пропасть. И от этого мне было очень одиноко.

Но страдать – не в моих правилах. Поэтому я поднялся и пошёл обследовать подвал. Должен же я в конце концов разобраться, что тут происходит. Тем более что смотреть на девчонок сил больше не было.

Я хорошо помнил, как очутился тут в первый раз, как видел сначала гараж, потом заброшенный склад и только потом каземат. Хотел бы забыть, да не смог бы то, как вспыхнул на полу белым огнём трилистник, вплетённый в круг, как Григорий Ефимович нарисовал в воздухе знак и появилась дверь, за которой клубилась тьма, и как из этой тьмы вышел, словно манекен, не реагирующий ни на что Арик.

Я ходил и ждал чего-то подобного… Правда, сейчас двери видно не было, тем не менее она есть, и я это знал наверняка. Я ходил и старался не наступать на то место, где в прошлый раз светился трилистник…

Всё было как в обычном подвале – стены не исчезали, двери не появлялись, знаки на полу или стенах не светились… Всё было до невозможности нормально.

Девчонки не мешали мне. Они просто сидели и молча наблюдали за мной. А я…

Я обходил гараж уже раз пятый, когда осознал, что едва подхожу к одному из закутков, как срочно что-то в стороне отвлекает моё внимание. Я уже прощупал, наверное, все кирпичи кладки, а в этот угол так ни разу и не зашёл. Это показалось мне странным.

Я снова направился туда, и опять какой-то блик появился чуть в стороне, но я только ухмыльнулся и… и упёрся в стену там, где её не должно быть.

Со стороны стена виделась такой же, как и всё вокруг, но когда я упёрся в неё, то увидел, что она ближе и кладка тут совсем другая – не старинные красные кирпичи, а современные серые блоки. Я присвистнул. То есть провод электрического освещения здесь не единственная вещь из нового времени.

Едва я увидел стену, как морок исчез. И как я раньше не разглядел, что тут отгородили часть подвала.

А ещё в стене была дверь. Не та, откуда по моим ощущениям вышел Арик. Совсем другая. В прошлый раз я этой двери не видел. Я и стены этой тоже не видел…

Это было уже что-то. Что-то, что мне точно не хотели показывать, но я обнаружил.

Подошёл к двери. Ни ручки, ни замка, ни петель. Из какого она материала? Металл? Я постучал… Да, металл. Потолкал дверь, пощупал края… Явно не хватало ручки. Или…

Я вспомнил, как в прошлый раз Григорий Ефимович нарисовал знак и…

Понятия не имею, зачем я это сделал. Но я нашёл небольшой кусочек красного кирпича, потом подошёл к двери и нарисовал на ней триглав – трилистник, вплетённый в круг. Я просто не знал других знаков, а этот знак в этом подвале не мог забыть.

Едва я нарисовал трилистник, как он начал светиться. Сначала линии слегка покраснели, потом как