Лишь 1 января 1901 г. газеты подвели итоги ушедшего века. Почти все немецкие издания сошлись на том, что новое столетие начинается именно сейчас, и все отдавали должное XIX столетию. «Редко случается так, что гений эпохи сосредоточивает в столь кратком временном промежутке столь много головокружительных сенсаций», – отмечает Berliner Morgenpost, и мнения других газет не слишком отличаются от этого[180]. И в самом деле, они прощались, пожалуй, с самым удивительным веком во всей истории человечества. Никогда прежде мир не менялся так быстро.

Почти в мгновение ока мир оказался опутан сетью железных дорог, связавших между собой города, страны и в конце концов континенты. По асфальтированным улицам поехали первые экипажи без лошадей, запыхтели паровые омнибусы, а в конце века не редкостью был и автомобиль. Уже в 1899 г. скорость моторного транспорта превысила 100 км/ч. Раньше люди зачастую жили там же, где работали, но теперь дом и работа все чаще располагались в разных местах – возник феномен часа пик. Дорожное движение в больших городах впервые оказалось на грани коллапса, а шум достиг таких масштабов, что стал реально угрожать здоровью. Жизнь множества людей в корне изменилась. Миллионы переезжали из деревни в растущие города, чтобы найти работу на фабриках и жилье – в рабочих казармах. Эти бараки сформировали облик нового города. Нищета становилась все более заметной, в том числе на слух.

Современная городская планировка также меняла акустический облик города XIX в. – в сторону усиления звука. Улицы стали шире, дома – больше, город – гигантским. Имя Жоржа-Эжена Османа (1809–1891) связано с данными процессами в наибольшей степени. Этот французский барон, сын священника, составил план перестройки Парижа и создал тот образ города, который мы знаем сейчас. Осман уничтожил узкие, извилистые улицы, средневековую нерегулярность планировки – все, что могло улавливать и поглощать звук. Теперь в облике города стали доминировать ровные гладкие фасады и широкие бульвары – идеальные резонансные площади, усиливающие уличный шум. Эти акустические особенности способствовали также сохранению анонимности источника звука: все сложнее было понять, откуда и от кого он исходит.

Чем больше людей проживали вместе на небольшой площади, тем сильнее была шумовая нагрузка, которую они создавали друг другу. Слишком тесное соседство имело свои последствия – число жалоб на шум росло. Деревянные полы, тонкие стены, окна с одним стеклом и плохо закрывающиеся двери практически не препятствовали распространению звуков. Эффективного способа защиты от шума просто не было. Во второй половине XIX в. численность населения городов невероятно возросла, вследствие чего начался настоящий строительный бум. Строили не только казармы для пролетариата, но и простые дешевые жилые дома для мелкой буржуазии, и великолепные особняки для зажиточных граждан – причем все в равной степени страдали от шума, проникающего в их жилища. Слышно было почти все: как выбивают коврики и перины, колотят вальками для стирки, играют на пианино, спорят, топают и хлопают дверьми, как играют дети и лают собаки. В такой ситуации оказывалось все больше людей. Если в 1871 г. две трети населения Германии жили еще в деревнях или в маленьких городах, то дальше ситуация начала быстро меняться. К 1910 г. уже более половины немцев жили в крупных городах, и это число все возрастало.

Сохранившиеся дома эпохи грюндерства красноречиво свидетельствуют о том, как плохо они защищали своих жильцов от шума. Несмотря на их солидный облик, строились они на скорую руку, в режиме экономии, так что стены их оказывались тонкими и непрочными. Если вы начнете сверлить стену в доме старой постройки, будьте готовы, что из дыры посыплется песок. Дешевым изоляционным материалом служили тогда газеты. Широко распространена была так называемая «стена Рабица». Ее проект набросал берлинский каменщик Карл Рабиц (1823–1891); она представляла собой простую проволочную сетку, покрытую штукатуркой. Быстро и дешево – идеально для строительного бума эпохи грюндерства, очень похоже на гипсокартон с современного строительного рынка. Дома росли как грибы после дождя, но совершенно не защищали от шума. В Англии, Германии и Франции старались найти другие средства уменьшения шумового загрязнения во внутренних помещениях дома. Роскошные интерьеры квартир Викторианской и вильгельмовской эпох – толстые ковры, драпировки, тяжелые бархатные портьеры – имели не только эстетическое значение. Они поглощали звуки, помогая хоть как-то защититься от уличного шума в своих четырех стенах.

Дома строились из сильно обожженного кирпича, прекрасно проводящего звук снаружи внутрь жилища. По газовым и водопроводным трубам в квартиры поступали не только газ и вода, но и звуки с других этажей: шум первых унитазов, плеск воды в душе, дребезжание электрических дверных звонков и первых телефонных аппаратов. В начале XX в. эти бытовые новинки можно было услышать во многих домах. В первую очередь они появились в особняках зажиточных горожан, но постепенно проникли и в многоквартирные дома[181]. Тепло– и звукоизоляция находились еще в зачаточном состоянии, предпринимаемые жильцами и инженерами попытки исправить ситуацию заканчивались неудачами – все, кроме одной. Окна с двойным остеклением, тогда еще двустворчатые, постепенно становились частью стандарта жилого помещения – по меньшей мере для зажиточных горожан.

Невероятный, дикий, стихийный грохот стоял в первых на свете индустриальных зонах, где выплавлялись миллионы тонн пылающего алым металла – железа и стали. Никогда прежде человеку не приходилось работать в таком дыму, пыли, жаре и шуме. Впервые в истории численность населения Земли превысила миллиард человек. Плотность населения в городах выросла чрезвычайно, так что скученно живущие люди все сильнее действовали друг другу на нервы. Электричество превратило ночь в день, телеграф соединил континенты, огромные корабли перевозили многие тысячи пассажиров через Атлантику.

От каждого нового изобретения этой эпохи захватывало дух. Между 1830 и 1900 гг. в жизнь людей вошло невероятное число поразительных инноваций: аппарат Морзе, автомобиль, отбойный молоток, граммофон, электрический ток, телефон, пылесос, паровой автомобиль, трамвай, велосипед, клаксон, пишущая машинка, динамит. Столько нового и незнакомого, что становилось страшно. Люди боялись отстать от времени. Появились новые болезни, а медицина исследовала влияние грязи и шума на здоровье людей. Возникла психология. Нервозность вошла в моду – и стала мучением, главной болезнью XIX в. «Быстрее, больше, громче» – вот новое мерило успеха и прогресса.

Повседневная жизнь стала менее спокойной, но более шумной и опасной. Никогда прежде столько людей не погибало в результате несчастных случаев – в дорожно-транспортных происшествиях с участием экипажей и автомобилей, от взрывов паровых котлов, в шахтах и в железнодорожных катастрофах. Благодаря достижениям военной промышленности разрушительная сила войны достигла невероятных масштабов, предвещая только худшее. Был изобретен пулемет, а мощные пушки Круппа несли смерть и разрушение на огромные расстояния,