– Я сам только что все документы просматривал. Желал помочь следствию по мере своих сил. Нашел только троих людей, которые имеют какие-то основания проявлять недовольство нашими действиями. Страховки вклада нет ни у одного из них, как не было ее и у Рыбакова. Я готов прислать материалы на тех личностей, которые вызвали мое подозрение, или даже все.

– Лучше все, – заявил майор, хотя по голосу генерального директора понял, что тот желал бы передать следствию минимум документов.

– Только я должен предупредить вас о том, что эти материалы конфиденциальные, разглашению не подлежат, – сказал Косицин. – Клиенты имеют право рассматривать разглашение данных как вмешательство в личную жизнь.

– Я понимаю, можете не волноваться. Но вопрос идет о серьезном, особо тяжком преступлении. Здесь все условности должны быть отброшены, поскольку частная жизнь не может служить прикрытием. В первую очередь под угрозой сейчас находится ваша личная безопасность, Павел Яковлевич.

– Вы полагаете, что следующая попытка покушения обязательно должна иметь место быть? – замысловато спросил Косицин.

– Мне так кажется. Да и практика то же самое подсказывает. Если второй случай был продолжением первого, то наверняка будет и третья попытка. Особенно если ваш противник действовал не сам, а нанимал кого-то. Профессионального киллера единичная неудача никогда не останавливает. В итоге он меняет подход к вопросу и в большинстве случаев добивается своего. Вы уж, пожалуйста, имейте это в виду и поберегите себя. Вы уже нашли себе нового телохранителя?

– Да, охранное агентство, с которым наш фонд сотрудничает, предоставило мне нового человека, опытного, умеющего стрелять на опережение.

– Когда у вас прием посетителей?

– Во вторник и в пятницу.

– Пусть новый телохранитель при этом обязательно присутствует.

– Хорошо. Я ваше мнение обязательно учту. Только подскажите мне вот что. Если человека заказывают профессионалу, то как часто ему удается остаться в живых?

– Как правило, не более чем в двадцати процентах случаев, – категорично сказал майор то, о чем читал совсем недавно в общедоступном интернете. – Однако это касается только профессионалов. Есть дилетанты, которые, естественно, подают себя мастерами этого грязного дела. Таких по нынешним временам большинство. Так у них показатели прямо противоположные. Двадцать процентов результативных покушений и восемьдесят неудачных.

Алексей Валерьевич говорил жестко, даже слегка жестоко. При этом он представлял себе, как ежится от его слов Косицин, не слишком, видимо, храбрый человек. Но такое отношение к нему вызывалось обстоятельствами. После данного разговора, в котором Соловьев чуть ли не пообещал Косицину, что тот будет убит, Павел Яковлевич материалы пришлет как можно быстрее. Он будет проявлять повышенную осторожность при всех своих передвижениях по городу и лишний раз не покинет ни кабинет, ни квартиру.

Ну а само вынужденное заточение Косицина не слишком-то волновало майора Соловьева.

«Надо Павлу Яковлевичу привыкать к этому, – подумал он. – Сей бизнесмен сам себе стезю выбрал, без посторонней помощи. По крайней мере, я в этом никакого участия не принимал».

– Ладно, договорились, – заявил Косицин. – Я сейчас же пришлю вам материалы с курьером. Только изыму документы на некоторых людей, которые очень хорошо заработали в отчетном году. Они, я считаю, должны быть довольны жизнью и оставаться вне подозрений. А портить с ними отношения у меня желания нет. Я не хочу, чтобы они вдруг узнали об утечке конфиденциальной информации по моей вине.

– Хорошо. Договорились.

Курьер, молодой человек студенческого возраста, доставил майору три толстые папки с бумагами паевого инвестиционного фонда уже через полчаса. Павлу Яковлевичу, как понял Соловьев, очень хотелось жить хорошо и спокойно. Поэтому он поторопился.

Однако дополнительную записку Косицин все же написал. Он пофамильно перечислил тех людей, которых можно было подозревать, сообщил, что все данные на них есть в документах.

Как раз в это время Алексею Валерьевичу позвонила секретарша Лидочка и соединила его с полковником Спиридоновым.

– Как, майор, у тебя дела обстоят? Что-то новое нарыл? – осведомился начальник управления.

– Дал задание участковым проверить магазины по трем вариантам возможной поездки Мальцева из деревни в городскую квартиру на велосипеде. Ищем, где он мог купить спички в большом количестве, достаточном, скажем так, для заряда его самодельного стреляющего устройства, как первого, так и второго. В последнем случае он был намного более мощным. Спичек на него ушло ой как немало. Не исключено, что первое покушение Мальцев готовил вместе с Рыбаковым и мог покупать спички на оба случая. Хотя я вполне допускаю, что второе покушение могло быть и спонтанным. Скорее всего, именно так дело и обстояло. Докладов с мест я пока не получал. Правда, сегодня ночью был совершен поджог одного из тех магазинов, которыми я интересовался. Были пущены в ход бутылки с коктейлем Молотова. Нужно будет к этому магазину присмотреться повнимательнее, может быть, придется самому туда съездить. Пока участковые работают, я изучаю документы, полученные из паевого инвестиционного фонда, как вы мне и советовали. – Соловьев не удержался от лести и все-таки произнес ту фразу, которая вертелась у него в голове, уважил своего начальника и его мысли.

– А что с пистолетом Мальцева?

– Ничего. Наградное оружие у нас полностью проходит по картотеке МВД, начиная с послевоенного времени, где-то с середины пятидесятых годов. Отстрел оружия производится перед его вручением. Трассологические и баллистические карты хранятся в архиве МВД. Я думаю, что сам Мальцев об этом прекрасно знает. Потому свой пистолет при покушении не применял, если, конечно, сам в нем участвовал, предпочел использовать самоделку и экзотический заряд. Но осколков стекла мы в деревенской мастерской не нашли.

– А что там за подозрения у Соколовского относительно опознания?

– Его рост преступника смущает. Охрана Косицина и сержант, которого я к вам приводил, твердят, что тот был высокий, худощавый. Это вроде бы автоматически выводит Мальцева из числа подозреваемых. Он ведь небольшого роста. Подполковник Соколовский решил, что наш преступник, киллер на велосипеде, должен быть таким же высоким, как следователь Хабаров. Я думаю, это только со слов сержанта во время опознания. Только мне сдается, товарищ полковник, что рост здесь совсем ни при чем. Но я еще не пришел к определенному выводу относительно виновности того или иного фигуранта дела. Когда определюсь с этим, тогда и буду под человека целенаправленно копать. Что-нибудь обязательно нарою.

– Ладно, – согласился Валерий Захарович со словами своего подчиненного. – За час до конца рабочего дня доложи мне результаты за сегодняшний день. Мне непременно будут из прокуратуры звонить. Я должен что-то сообщить туда.

– Обязательно, товарищ полковник.

Хотя майор