class="p1">Последняя фраза, как понял Соловьев, была сказана Юрием Тимофеевым для жены. Поэтому она оказалась намеренно громкой, выпадающей из общего фона разговора. Хотя эти слова вполне могли прозвучать и в деловом разговоре, когда человек раздосадован тем, что его даже дома беспокоят. Громкость как раз должна была бы показать возмущение собеседника тем, что ему даже дома никак не дают покоя.

Стемнело довольно быстро.

Машина заехала во двор длинного многоэтажного дома. Водитель поворачивал прожектор, расположенный рядом с его дверцей, чтобы осветить номера квартир, указанные на дверях подъездов.

Майор Соловьев уже чувствовал потерю зрения. Он считал это естественным возрастным явлением, но очки носить пока не желал.

Поэтому водителю, обладавшему еще довольно молодым и острым взглядом, пришлось ему подсказывать.

– Вот этот подъезд, товарищ майор, – сообщил он пассажиру.

Со скамейки, стоявшей у подъезда, поднялся человек и сразу направился к «уазику».

Новоиспеченный следователь сделал вывод, что это и был Тимофеев.

Тот, не говоря ни слова, открыл дверцу и опустился на заднее сиденье.

– Здравствуйте, Алексей Валерьевич, – сразу поздоровался он, но сделал это не совсем приветливо.

– Вечер добрый, Юрий Николаевич, – отозвался майор Соловьев как ни в чем не бывало. – Я рад, что вы все же решились уделить мне небольшую толику своего времени. Вы, я вижу, совсем не в настроении.

– Будешь тут не в настроении, когда только дома появишься, а тебя грызть начинают.

– Я вас понимаю. Но и вы поймите простую истину. Женщины обвиняют мужчин во всех возможных грехах только для того, чтобы потом, когда те почувствуют свою вину, вить из них веревки. Так с начала рода человеческого повелось. Еще древнегреческие философы много чего писали на данную тему. Но они же рекомендовали мужчинам не придавать этому значения и жить так, как им хочется.

– Древнегреческие философы давно уже жили, а нам сегодня приходится мучиться. Но мы не о том говорим. Я вышел только на минутку, сказал жене, что только документы подпишу и вернусь. Что вы от меня хотели? Чем могу быть вам полезным?

– Я хотел вас спросить об отношении к Павлу Яковлевичу Косицину, генеральному директору паевого инвестиционного фонда.

– Это к тому, в которого стреляли недавно?

– Да, именно к нему. А откуда вы знаете о покушении на него?

– Так это же было почти сразу, после моего ухода из фонда. Человека через три, кажется, после меня, должен был зайти тот мужчина, который в него стрелял. Я поругался с Косициным, но подписал договор и на следующий год. Он меня просто уговорил, сказал, что не бывает такого, чтобы какие-то одни акции падали в цене пару лет подряд, обещал, что они обязательно поднимутся, и тогда я смогу вернуть потерянное. Сейчас вот и думаю, что, может быть, зря согласился. Надо было бы остаток средств забрать и самому посмотреть, куда вложить можно. Но только, ради бога, моя жена ничего об этом знать не должна! Она и так меня грызет, все деньги требует. Если узнает, что я вложился неудачно, вообще со свету сживет. Но я ей сказал, что договор на пять лет подписал. Может быть, за это время что-нибудь улучшится.

– А вы, стало быть, знаете, кто стрелял в Косицина, да?

– Так в прессе сообщения были и описание того старика. Я его помню. Он один там таких преклонных лет был. Остальные моего возраста или моложе.

– Это все понятно. А на велосипеде вы часто ездите?

– Честно говоря, с детства на него не садился. Наверное, уже и разучился. Да у меня и велосипеда нет, чтобы проверить.

– Ну, если в детстве ездили, то не разучились. Это как плавание. Человек умеет или нет. Жаль все-таки, что у вас нет велосипеда. Ну да ладно. Если к жене торопитесь, то это дело святое. Не смею вас больше задерживать.

– Это что, вся наша беседа?

– Да, вся.

Юрий Николаевич покинул машину, пожал плечами и направился в подъезд. Он так и не понял, ради чего майор затеял этот разговор.

Соловьеву оставалось нанести еще только один визит, последний на нынешний вечер. В пожарную охрану и страховую компанию Соловьев решил поехать уже утром.

Он снова заглянул в свои бумаги, назвал водителю адрес, потом набрал номер, представился и попросил женщину, ответившую ему, позвать к телефону Анатолия Сергеевича Севастьянова.

– Толик только что уехал. Он на велосипеде катается, – проговорила эта дама каким-то эластичным, довольно красивым, где-то даже нежным голосом.

– А когда вернется?

– Обычно он по вечерам около двух часов катается.

– А телефон что, с собой не берет?

– Он же в спортивном костюме. Там карманы маленькие. Положить его некуда.

– А с кем я разговариваю? Назовите себя, пожалуйста.

– Это мама Толика, Клавдия Васильевна.

– Понятно. Клавдия Васильевна, а какой у Анатолия Сергеевича велосипед?

– А зачем вы об этом спрашиваете? – Красивый голос женщины внезапно и резко изменился, стал каким-то рваным, почти крикливым и властным. – Вот я сейчас с другого телефона позвоню в следственное управление и узнаю, есть ли там майор Соловьев.

В наши времена, когда по всей стране активно орудуют телефонные и банковские мошенники, люди стали крайне осторожно относиться к звонкам с незнакомых номеров. На посторонних личностей, проявляющих излишнее любопытство, мы теперь порой смотрим как на открытых врагов или хотя бы соперников.

С точки зрения сотрудника следственных органов, это явление было положительным.

– Звоните. Вам номер дежурного подсказать?

– Я сама найду. Вы можете номер своего сообщника назвать. Это вам ничего не стоит. Сережа! – позвала женщина, видимо, мужа. – Позвони-ка в следственное управление по нашей области, спроси, работает ли у них майор Соловьев.

Алексею Валерьевичу пришлось ждать, пока выяснится этот вопрос.

Машина тем временем подъехала к подъезду жилого дома.

– Прибыли, – проговорил водитель.

– Клавдия Васильевна, мы у вашего подъезда стоим. Я могу подняться к вам и просто показать свое удостоверение, – сказал майор.

– Удостоверение!.. – Женщина презрительно фыркнула. – Да наш Толик говорит, что за час на компьютере пять любых удостоверений сделает.

– Талантливый у вас сын, наверное.

– Да, талантливый! – подтвердила этот совершенно неоспоримый факт Клавдия Васильевна, демонстрируя, как она гордилась собственным сыном. – Ну что, Сережа? Даже так? Ладно.

– Убедились? – спросил Соловьев.

– Только в том, что вы мошенник. В этом мы уже нисколько не сомневаемся. Майор Соловьев служит, как сказал дежурный, начальником финансовой части и никакого отношения к следственной работе не имеет. Поэтому вы…

– Однако в настоящее время я замещаю старшего следователя подполковника Соколовского, лежащего в госпитале, – не дал майор женщине завершить свою атакующую речь. – При этом должность начальника финансовой части с меня никто не