Шрифт:
Закладка:
Я снова сглатываю, почти задыхаясь. Такое ощущение, что мой язык раздулся в два раза.
— Что ты хочешь от меня? — задыхаюсь я.
Он приближается ко мне. Мой позвоночник напрягается, и, несмотря на галлоны страха, бьющие через клапаны моего сердца, я остаюсь неподвижной. Когда он подойдет достаточно близко, я ударю его ножом.
Целься в горло, Адди.
Мои глаза встречаются с его глазами, и все мысли покидают меня. Он прижимается всем своим телом к моему. Никакого стыда. Никакой застенчивости. Нет, позволь мне сначала угостить тебя выпивкой, прежде чем я прижмусь к тебе своими мужскими грудями.
От такой смелости я чуть не прикусила язык от удивления.
Проходит несколько секунд, прежде чем мое тело расцепляется. Прежде чем успеваю сообразить, что делаю, я замахиваюсь на него ножом, но встречаю сопротивление, когда пытаюсь поднять его.
Я в замешательстве смотрю вниз и вижу, как его голая рука обхватывает лезвие. Кровь запеклась в его руке, небольшой след направляется прямо к моей руке.
Я задыхаюсь, мои глаза расширяются и возвращаются к его глазам. В его глазах нет ни капли боли. Ни малейшего проблеска.
Он дергает лезвие, вырывая его из моей слабой хватки, и вслепую швыряет его за спину.
Нож с громким стуком ударяется обо что-то и падает на пол, звук гулко отдается в тихой комнате. Ничто, кроме моего тяжелого дыхания, не нарушает тишину, окружающую нас. Его присутствие — это вихрь, неуклонно истощающий кислород в комнате и даже в моем мозгу.
Потому что я не могу мыслить здраво, когда его тело так близко к моему. Страх плотно обволакивает меня, его сила превращает мое тело в камень. Я бесполезна. Беспомощна. Невозможность бороться бушует в моей голове, мои инстинкты выживания говорят мне просто двигаться, но мое тело отказывается.
И тут его окровавленная рука обхватывает мою шею и снова прижимает мое тело к своему. Меня передергивает от ощущения, что с его руки капает его жизненная сила. Кровь словно угрожающие пальцы ползет по моему позвоночнику, окрашивая мою кожу, словно ставя на ней метку.
К моему ужасу, он поднимает другую руку, в которой все еще держит нож, выглядящий гораздо более злобно, чем мой, и подносит кончик лезвия к подбородку.
Он оказывает достаточное давление, чтобы заставить мой подбородок подняться еще выше, металл вгрызается в мою кожу. Малейший изгиб его губ задерживает дыхание в моих легких. Это действие говорит о чем-то пугающем. Об осуждении.
— Вблизи ты еще красивее, — бормочет он, его грешные глаза пожирают мое лицо.
Я хмурюсь и кладу руки ему на грудь, не обращая внимания на чистую сталь под его плотью, и пытаюсь оттолкнуть его. Но он сопротивляется, его губы кривятся в рычании.
Слезы застилают мне веки, а разочарование растет.
— Пожалуйста, просто уйди. Я не хочу, чтобы ты был здесь. Я не хочу тебя. Просто оставь меня в покое, — умоляю я. Мне хочется запустить руку в грудь, выдернуть свою гордость и бросить ее на пол. Но в этот момент мне плевать на свою гордость.
Я просто хочу, чтобы этот человек, блядь, ушел.
Он прижимается ближе.
— Ты собираешься плакать, Аделайн? — дразнит он. Мои руки все еще крепко прижаты к его груди. Его сердце бешено колотится под моими ладонями, что заставляет меня задуматься. Если бы я не знала ничего лучше, то подумала бы, что он не так уж безучастен, как кажется.
— Нет, — лгу я.
У меня не будет никаких проблем с тем, чтобы выплакать все глаза после его ухода. Но я отказываюсь показать ему еще одну слабость.
Он одаривает меня дикой, зубастой улыбкой, убирает лезвие с моего подбородка и убирает руку с моей шеи.
Как только он отходит, я чувствую смесь холода и облегчения. Но затем он тут же возвращается.
Напряженный взгляд его глаз удерживает меня на месте, пока он идет ко мне, чтобы встать рядом, его грудь касается моей руки. От него пахнет кожей и дымом. Это опьяняет. Он опьяняет.
У страха есть вкус. Кислотный, жженый металл. Из-за него онемел мой язык. Не только язык, но и все мое существо.
Мне так, так страшно.
Но в то же время, так… поглощена им.
Я держу голову прямо, но не выпускаю его из поля зрения. Он наклоняется ко мне, прижимаясь ко мне всем своим весом. Я борюсь с его силой. Вместо того чтобы отталкиваться от него, я поглощаюсь им. Горячее дыхание согревает мою кожу, когда его губы касаются внешнего края моего уха. Еще одна дрожь пробегает по моему позвоночнику.
— Я хочу поглотить тебя, — шепчет он.
Мои губы дрожат. Я втягиваю предательскую губу между зубами, только бы она перестала показывать мою слабость. Когда я рискую взглянуть на него, его глаза сосредоточены на моих губах.
— Ты здесь, чтобы убить меня? — спрашиваю я негромко, изо всех сил стараясь скрыть дрожь, пробегающую по моему телу.
Мне это не удается.
Медленно, он качает головой.
— Зачем мне это делать? — Я не знаю, как на это ответить. Он продолжает: — Я не стал бы убивать тебя, маленькая мышка. Я хочу сохранить тебя.
— А что, если я не хочу?
Он улыбается.
— Ты захочешь.
Я открываю рот, готовая рассказать ему о себе и его маме, но слова замирают на моем языке, когда он протягивает руку и проводит большим пальцем по моей нижней губе.
— Мм, — рычит он в восторге. — Вот что произойдет. Я дам тебе возможность убежать и спрятаться. Если я найду тебя, то назначу наказание. Если нет, ты останешься безнаказанной, и я уйду.
Я зажмуриваю глаза, маленькая ниточка надежды пробивается сквозь истерию. Я знаю этот дом как свои пять пальцев. Знаю, где есть хорошие укромные места.
В коридоре на нижнем этаже есть две спальни. В первой спальне есть крошечный уголок в глубине шкафа. Туда едва помещается мое тело, но я постоянно пряталась там, когда мы с бабушкой играли в прятки.
— Хорошо, — шепчу я. — Как долго ты будешь искать меня, прежде чем я выиграю?
Он улыбается.
— Я дам тебе пять минут, прежде чем твоя задница будет согнута над моим коленом.
Я отдергиваю лицо от его руки. Он отпускает меня, но улыбка на его лице растет.
— Твое время начинается сейчас, Аделайн. Лучше беги.
Я больше не колеблюсь. Повернувшись, я выбегаю из комнаты, захлопнув за собой дверь. Не замечая забавы на его лице, когда он смотрит, как
